– Да, пожалуй, я бы тоже, – пробормотал он после некоторого раздумья. – А ты кем там работаешь, какая у тебя должность?
– Я заместитель главврача. У меня специальность – девиантолог. Слышали о таком в заморских странах?
Нет, насчёт заморских стран было сказано без сарказма. Быстро его научили видеть в каждом человеке врага.
– Что-то связанное с ненормальным поведением? – предположил Цезарь.
– Да, – обрадовалась она. – У вас тоже такое имеется?
– Да нет, это я сам немножко изучал на досуге. Жена у меня психологией увлекалась.
– УвлекаЛАСЬ? – переспросила Инна, манипулируя окончанием прошедшего времени для выяснения важного вопроса. – В смысле…
– В том смысле, что теперь её нет, – ответил он, ничем не манипулируя.
Квартира понравилась. Ещё до того, как Цезарь в неё вошёл. А когда вошёл – и подавно убедился, что здесь, в тесной, с окнами в зелёный двор каморке ему будет хорошо спать и думать – большего от жилища и не требовалось.
– Кстати, я хоть убей не помню, когда это я на тебе отказался жениться? Может, ты меня с кем-то перепутала? – спросил он, когда Инна усадила его за чай в крошечной кухоньке.
– Ой, не помнишь? – удивилась она. – Это мы однажды ехали вместе в лифте. Я была… классе в девятом или в десятом, не помню, что-то ближе к концу. И с нами ещё ехал сосед с девятого этажа, Сонин дедушка, был такой. Он и говорит тебе: вон какая невеста, – это про меня. Мол, смотри, не упусти. А ты такой важный, говоришь: нет, эта мне не подходит. Если жену из того же подъезда брать, она домой к маме слишком часто бегать будет. Не по-омнишь?
Цезарь смеялся тому, как она изображает и его, и Сониного дедушку, но сам эпизод казался ему смутным до сомнительности. Может, и говорил он так, а может, ей это всё приснилось. Неважно.
– А кто же в результате удостоился такой чести? Если, конечно, это не слишком дерзкий вопрос.
– Кто? Ну как кто? Молодой человек из другого подъезда, – и наконец Инна выдала звонкую трель смеха, так поразившего Цезаря утром. – Я вас обязательно познакомлю.
*
Вы любите простые числа?
Да, простите, доктор, это я должен рассказывать.
Не знаю, почему они мне так приятны – на вид, и на вкус, и на ощупь. Ровные, твёрдые и в то же время слегка шершавые. Такие неумолимые, что ли.
В общем, иногда встречаются люди, которых я для себя называю простыми числами. Это честные люди, они не прячут в глубине себя ничего лишнего. И при этом никогда не хвастаются, что могут делиться на что-то там эдакое. Только они сами и единица.
8
– Мама, а почему вам поставили датчик крика? Ведь я так понял, что их ставят не всем? – почему-то Цезарю казалось, что он всё-таки имеет право задавать эти вопросы своим родным. Но сначала Лиля его отшила, а теперь и мама посмотрела так, как будто он ни с того ни с сего выругался матом. – Что, разве об этом нельзя говорить?
– Как тебе сказать, – обиженно поджала губы мама, – люди, как говорится, творческих профессий считаются в психологическом отношении ненадёжными. Поэтому, когда Лиля поступила в художественное училище, нас автоматически поставили на учёт.
Казённая, заученная, совсем не мамина фраза. Цезарь помотал головой.
– После всего, что я видел, готов поверить даже в такую чушь. Но мне кажется, дело не в этом.
Мама была обижена ещё и на то, что он хочет переехать.
– Это недалеко, я буду бывать у вас очень часто.
– Ага, по сравнению с предыдущим десятилетием?
