В благословенном тепле и уюте они повеселели и подобрели. Тихое раздражение, копившееся в последний час, так же тихо вроде бы ушло. Ирина предложила взять большое блюдо морепродуктов за пятьдесят шесть евро, поделив расходы. Сергей, впрочем, мягко сказал, что заплатит сам, это были, в конце концов, пустяки. Когда блюдо доставили, Ирина дотошно подсчитала, сверяясь с меню: шесть устриц, три краба, дюжина толстых креветок и не установленное, но немалое количество улиток. Обмана не было.
– Это точно улитки? – удивился Сергей. – Вроде без ракушек.
– Их из них извлекли, – Ирина подцепила бурый ломтик вилкой, – давай, Сереж, попробуй, в них дико много белка. Для мужчин особо полезно.
Сергею померещился в ее словах намек, но он тоже подцепил и съел. Было немного похоже на ножку мясистого гриба, но со вкусом мидий. Он хотел еще спросить, не была ли вылазка на побережье связана с каким-то ее воспоминанием, может быть, романтическим. Но, подумав, не стал.
Кроме них в ресторане была еще одна пара: бритая наголо полная девушка и сухопарый седоватый мужчина. Сергей успел уже подумать о возможных недугах девицы, но она несколько раз громко расхохоталась и как-то мысль о недугах прогнала.
Его телефон издал сигнал, Сергей увидел, что это Эдик, и отклонил звонок. При Ирине говорить с Эдиком не хотелось. Чуть погодя он сбежал в туалет и набрал номер:
– Ты купил? – сразу спросил сердобольный Эдуард. – Помогло?
– Нет, – сказал Сергей, – давай завтра поговорим, не могу сейчас.
– Серж, скажу тебе как геолог геологу – ты не там ищешь! – волновался друг.
– Позже, – сказал Сергей, прервал связь, а потом и вовсе отключил телефон.
После того как они расплатились, официант принес две рюмки кальвадоса – подарок заведения. По настоянию Ирины Сергей выпил обе. На улице она ненастойчиво предложила еще погулять по центру города, но Сергей потянул ее на вокзал. В пятичасовом поезде они оказались одни в вагоне. Серж в такое чудо не поверил, и правильно: пройдя по проходу, когда поезд уже набрал ход, он все же обнаружил у одного из окон дремлющую девушку. Ирину это не остановило. Она неожиданно проявила пылкость, свойственную ей в некоторых особых случаях, например, в темных кинозалах. Хотя тут она действовала радикальнее. Она расстегнула его джинсы и, добыв ту его часть, что была особо чувствительна к нежным рукам, подвергла ее плодоядным ласкам.
– Ты можешь так кончить? – поинтересовалась она, на секунду отрываясь и облизываясь.
Он сказал, что вряд ли, и предложил несколько иной вариант. Ирина задумалась, но продолжила начатое. Однако спустя минут десять поезд совершил первую остановку, в вагон вперлась небольшая толпа по-зимнему одетых французов, и вопрос о разных вариантах оказался снят сам собою.
По дороге с вокзала Сен-Лазар они зашли в небольшой арабский магазин, купили там две бутылки «Бордо», штопор, пару бананов, три мандарина и еще круглую пластиковую коробку с каким-то особым хумусом, рекомендованным хозяином. Вино было решено пить из горлышка в ближайшем маленьком сквере, где из урны рядом с лавочкой торчал букет увядших роз. Вино на уличном сыром холоде показалось тепловатым и бархатистым. Рядом был их теплый отель, и уже это грело. Но начать процесс нужно было, конечно, в сквере. Их отчаянные метания по ледяному Довилю казались теперь смешными.
Утром они отправились за Сену, в Латинский квартал, блуждали там, таращась на фасады, потом зашли в сувенирный магазин. Сергей набрал кое-каких мелочей, эйфелевых башенок, крохотных сувенирных флаконов духов и прочего, и с некоторым удивлением отметил, что Ирина с пристальным хмурым вниманием наблюдает за тем, как его товар оборачивают хрустящей бумагой и погружают в пакет с рождественским поздравлением на трех языках.
