– Это зачем?
– Не бойся, не съест… – хихикнул Коля.
– А если я не пойду?
– Тебе нужны неприятности, побои, наручники? Или сам спокойно встанешь и пойдешь?
Я вздохнул, вставая и идя обреченно за вошедшим.
Зрелище было, конечно, не для слабонервных…
Уважаемый читатель, я не хочу никого расстраивать и нервировать, но такого зрелища еще я не видывал!..
Одним словом, жуть…
Я человек спокойный, никогда ни к невропатологу, тем более ни к психиатру не обращался, но, увидев Евсея Горыныча, мне стало страшно до омерзения, если так можно выразиться.
Как в сказке иной, которую когда-то в детстве слушал…
Громадное чудовище зеленоватого цвета возвышалось надо мной, издавая весьма неприятные и непонятные мне звуки, вертя во все стороны своими семью головами.
Моя голова находилась примерно на уровне нижней трети ног, точнее, щупальцев этого чудовища. Головы его тоже были зеленого цвета, но глаза красные, выпученные. Чудовище не двигалось с места, но его головы вертелись во все стороны.
Смотря на этого Евсея Горыныча, я вспомнил рисунки разных драконов, но ни один из этих рисунков не был похож на это чудовище. Не исключено, что увидев его во сне, я бы мог потом получить инфаркт миокарда… А как омерзительно было стоять и смотреть, как одна голова чудовища тянется к твоему рту, будто желает с тобой поцеловаться, а другая голова в это же самое время находится за твоей спиной или у твоих ног. И что длинная шея такая должна быть у чудовища, чтобы его головы могли двигаться во все стороны на весьма большие расстояния?
Кроме меня одного, рядом с чудовищем никого не было.
И я даже не знал, что мне делать?
Долго стоять было противно, к тому же долго стоять не люблю и не могу из-за больных ног (в ранней молодости много бегал, прыгал, после чего появились варикозные узлы на ногах). Что делать? Что сказать ему и понимает ли вообще это чудовище нашу речь?!
Смотреть на чудовище в его противные красные и выпученные глаза омерзительно, так как было ощущение, что он мог плюнуть мне в лицо… А если отводить постоянно голову в сторону, что я и делал, это могло вызвать у чудовища раздражение.
Чудовище молча смотрело на меня, а я, потупив взор, смотрел на пол. Не смотреть же постоянно в сторону?
– И чего… чего мы… молчим? – спросил Евсей Горыныч.
Голос у него оказался низким, почти бас, что ли.
Почему – то он говорил с остановкой, делая часто не к месту и к месту паузы.
Для того, чтобы слушащие его могли не забывать каждое начальственное слово и запоминать каждое его начальственное слово?
В ответ я только пожал плечами, стараясь не смотреть на чудовище.
– Не слышал… не слышал… мой вопрос? – спросил Евсей Горыныч, вытягивая все семь голов вперед и располагая их почти рядом с моим носом. – Да, разговор … разговор чиновника с народом… подобен разговору….разговору глухого с немым… глухого с немым…
– Не надо мне каждый раз повторять ваши слова, – недовольно произнес я, на секунду поднимая голову и отходя на шаг назад, чтобы не коснуться какой-либо головы чудовища. – Я всё прекрасно слышу, память хорошая, повторять мне ничего не надо!
И зачем я здесь должен стоять перед вами?! Вы мне никакой не начальник и я вам никакой не подчиненный… А раз так…
– Молчать! – резко перебил меня Евсей Горыныч. – Какой тут оратор… оратор нашелся, чего ты… чего здесь свои сопли разносишь? Обиделся… обиделся на меня, значит? Думаешь, мы … мы, начальники, ничего… ничего не делаем… Едем в вагоне и развлекаемся… развлекаемся… только сопли из носа выковыриваем?!
