Как раз пять лет назад Чезаре отыскал почти не исполняемую в силу своей трудности расписанную на десять голосов пасхальную мессу Доменико Скарлатти. Он сам распел и записал на магнитофон все десять партий этой сложнейшей вещи, и хор начал ее репетировать. В один из тогдашних дней я встретил Чезаре на вьяле, возвращаясь из своей больницы. Он нес на руках младшую Мартину, девочку полутора лет, свою точную копию и любимицу. Меня удивило мрачное выражение его лица. Оказывается, Чезаре был расстроен из-за Скарлатти. В хоре было очень мало басов, и это пагубно сказывалось на звучании Stabat Mater маэстро.
– Хоть посылай в Россию за басами, – горько шутил Чезаре. Известно, что русские славятся своими басами, в то время как в Италии их днем с огнем не сыщешь, итальянцы, по Божьему замыслу, – теноры.
Думаю, что мой блестящий собеседник был расстроен не только из-за хоровых дел. Оба – и он и его жена, Кьяра – до сих пор еще не могли оправиться после рождения у них пятого ребенка-девочки. Почему-то они были уверены, что уж пятый обязательно будет мальчик. Но пасьянс сей, как и распределение высоких и низких голосов, находится в руках небесных сил. Мальчик не получился, Чезаре со всей страстью принялся за воспитание Мартины. И все же было видно, что на сердце у него не ладно. Возможно, эти обстоятельства спровоцировали его раздражение против плохого звучания басов в пасхальной мессе Скарлатти.
Наверное, мы слишком многого ждем от своих детей, особенно мальчиков. А они, чувствуя это, порой словно торопятся доказать свою заурядность и несостоятельность…
Возвращаюсь к своему рассказу. Вместе с детским хором из Палермо приехал Микеле в качестве воспитателя и аккомпаниатора-органиста. Случилось, что Чезаре зашел в церковь перед концертом гостей, в то время когда Микеле репетировал на органе. Играя, тот безотчетно напевал, вторя мелодии, и Чезаре поразило, что напевает он басом. Трепеща, он приблизился к Микеле и попросил его спеть какой-то пассаж. Удивленный Микеле безошибочно повторил пассаж, обнаружив при этом не только блестящий слух, но и то, что обладает красивым и глубоким баритональным басом.
С этого момента началась история укоренения бесприютного сироты в нашем городе, а затем и в нашей семье. Микеле был привлечен Чезаре к участию в хоре. Надо сказать, что многоталантливый и вездесущий Гречи возглавлял также комиссию по присуждению премий на ежегодном общеитальянском конкурсе органистов, каждую весну проходящем в нашем городе. Чезаре привлек своего протеже к участию в этом конкурсе, и Микеле без особого труда выиграл первый приз – три миллиона лир. Сумма эта, довольно пустяшная, казалась Микеле громадной, он, воспитанный в приюте, никогда не держал в руках больше 100 тысяч лир. Не знаю, на что он их потратил, но подозреваю, что на ребячью забаву – сласти. В сущности, тридцатилетний Микеле был большим ребенком, ничего не смыслящим в окружаюшей жизни. На время Чезаре стал его поводырем, дал кров и работу – Микеле присматривал за пятью малышками, пока Кьяра вела судебное разбирательство или готовилась к очередному процессу.
Хор Чезаре Гречи, кроме того, что был лучшим в округе, отличался еще одним весьма привлекательным качеством. Он был местом знакомства и встреч для юношей и девушек, что, как правило, являлось прелюдией к браку. Сам Чезаре подал хористам пример, женившись на Кьяре Амичи, студентке юридического факультета, чей сильный, но сухой и немелодичный голос теперь раздается в суде. Выйдя замуж, Кьяра перестала посещать репетиции и, говорят, даже возненавидела хор как своего главного соперника в жизни Чезаре.
