Путешествие в детство - страница 3

Трагедия? Конечно. Но благодаря слаженным действиям конвоя, удалось избежать еще больших жертв, ведь не стоит забывать, что вагон загорелся, когда железнодорожный состав двигался. Надо было остановить поезд, вскрыть заблокированные изнутри двери, вытащить из огня осужденных и одновременно расцепить другие вагоны, чтобы не загорелись. Однако, авторы некоторых статей и рассказов, со слов сотрудников колонии, которые в то время даже не работали в Курдюге и Глубинке, пишут, в угоду «современным веяниям», что охрана не принимала ни каких действий по спасению людей, а по тем заключённым, кому удалось выбраться из горящего вагона, открыла огонь из оружия. Мало-мальски разумный человек может себе представить, что если бы не действия охраны, то в закрытом деревянном вагоне, где разлит бензин, сгорели бы все, не надо было и стрелять.

Однажды в Курдюжской колонии даже произошел первый и единственный бунт за время ее существования. Это случилось летом 1956 года. Я хочу привести рассказ моей мамы об этом случае, так как он наглядно показывает, каким непререкаемым авторитетом пользовался в то время начальник колонии, и какое было отношение к сотрудникам большинства заключенных. Вот ее рассказ: «Осужденные, работающие на нижнем складе, на сплотке древесины, каким-то образом достали много спиртного и напились водки. В этот же день в лесном оцеплении, где заготовляли лес, тоже бригада напилась. Вот две пьяные бригады, а это где-то 200 человек, по прибытии в жилую зону устроили драку между собой. Сначала кольями, а затем и ножи в ход пошли. Штаб, где работали сотрудники, находился на территории зоны. Как началась «буза», почти всех сотрудников, солдаты потихоньку вывели за зону, но в штабе остался мой отец и еще некоторые сотрудники. Пьяные осужденные пытались поджечь штаб, что и сделали, правда, другие его быстро погасили. Бунт осужденных, подогретых водкой, разгорался. Пьяные осужденные стали бревнами бить ворота, чтобы выбежав, сделать большой групповой побег. Солдатам была дана команда, усилить охрану. Вдоль ограждения стояли солдаты с винтовками. К воротам был подтащен пулемет. Мы, подростки, невдалеке бегали, тряслись от страха и переживали за тех, кто не вышел из зоны. Я, конечно, со слезами ждала, чтобы отец вышел оттуда живым. Вдруг, дверь проходной открылась, и группу сотрудников выпустили из зоны в поселок. Все были живы и здоровы. Папа рассказывал, что, когда бунтари закричали, что всех их сожгут, и на самом деле подожгли штаб, папа с несколькими сотрудниками решили идти «гуськом» на проходную. Осужденные, которые были трезвыми и не принимали участия в бунте, поспособствовали отцу и другим выйти живыми из зоны. Надо сказать, что в основном в те годы, осужденные лояльно, а порой и уважительно относились к сотрудникам, понимали, что раз получили срок, надо его отбывать, а сотрудники, со своей стороны, не подчеркивали свое превосходство, видели в них таких же людей, как и сами, то есть, было доверие с обеих сторон. Когда начали ломать ворота, естественно, военнослужащие были готовы, согласно Присяги, применить оружие против буянов. Но до этого не дошло.

Первый начальник колонии Кивенко А.А.

Вдруг, по мосткам бежит начальник колонии майор Кивенко Алексей Афанасьевич, фронтовик, его в начале бунта в поселке не было. Шинель расстегнута, полы по ветру развиваются как бурка у Чапаева. Все заговорили: «Чапай, Чапай, идет!», у него было прозвище «Чапай». Он через проходную забежал на территорию колонии и бунтари сразу же отхлынули от ворот.