– Извините, – сам точно не знаю за что извинился я.
– Не извиняйтесь, повторяю, что вы можете воспринимать мои слова так, как вам заблагорассудится. Я лишь передаю то, что обязан вам передать.
– Я слушаю вас внимательно, – пробормотал я. Я решил, что пока не буду его перебивать. – Что же он вам сообщил?
– Я хочу, чтобы вы меня бы правильно поняли. С этим человеком я контактировал и раньше. Благодаря нему почерпнул много знаний о том, как устроен мир. Если бы вы знали его так, как знаю я, вам было бы гораздо легче мне верить.
– Я вам верю. Но согласитесь, некоторые вещи звучат слишком необычно, а потому вызывают автоматическую реакцию недоверия.
– Я хорошо понимаю вас. Когда я впервые увидел и услышал его рассказ, то у меня возникла точно такая же, как и у вас на мои слова, автоматическая реакция. Мне понадобилось время для адаптации. В сообщение говорилось об опасности утраты знаний. Он оказался один, там, где он находится, их некому передать.
– Но почему бы ему не приехать сюда и не устроить публичные лекции. Сейчас к нам приезжают гуру со всего света. И все, как один, говорят о том, что желают передать самые сокровенные знания, которые им нашептал на ушко сам господь.
– Ваше настороженное отношение к моим словам естественна. Но у меня нет возможности растопить льды вашего недоверия. Поэтому с вашего разрешения буду излагать только факты. А вы уж сами решайте, как к ним относиться. Так вот, насколько я смог его понять, он сейчас занят тем, что передает знания избранным им людям. Их единицы, но это те, кто способны их принять. Его цель не в том, чтобы проповедовать, а в том, чтобы преобразовывать. Поэтому ему никак не подходит ваше предложение.
– И вы полагаете, что я вхожу в этот почетный круг избранных.
– Это не я полагаю, это он производил отбор тех, кому бы хотел передать знания и свои навыки.
– Вы хотите сказать, что он назвал мое имя?
– Да, в том числе и ваше.
– И много ли этих людей?
– Совсем немного. Это очень разные люди. Более того. признаюсь, что я не всегда понимаю критерии его отбора.
Я молча обдумывал ситуацию. Северин не мешал течь моим мыслям туда, куда им заблагорассудится, он даже не смотрел на меня, его взгляд огибал мою фигуру и уходил куда-то в сторону.
– И что же я должен по вашему делать? – вдруг спросил я. – Все бросать к чертовой матери и бежать неизвестно куда за какими-то чудодейственными знаниями. А вдруг ваш Ной поведает нам таблицу умножения. Когда-то это было величайшим открытием. Может быть, они ее до потопа и составили. А теперь хотят совершить великое благодеяние и сообщить ее нам.
– Не волнуйтесь, о таких вещах речь не идет. Этот человек или Ной, как вы его называете, в курсе всех тенденций современной науки. В этом я имел возможность не раз убедиться. Более того, от него я узнал немало того, о чем современный ученый мир может быть догадается лет через двести. Но не об это сейчас речь.
– А о чем же? – Я вдруг затаил дыхание, надеясь услышать нечто сенсационное, что пригодится мне для журнала.
– Я не могу с вами говорить на эти темы. Только Он в личной беседе с вами может сообщить то, что было сообщено мне.
– Вы забрасываете в мою речку жирную наживу.
– Вы абсолютно правы, я сказал лишнее. Не будем больше об этом. Вот, собственно, по большому счету и все. Завтра все те, кто дали согласие, улетают. Я понимаю, вам трудно сейчас принять решение, слишком все неожиданно и мало времени на раздумье.
