– О нет, молодой человек! Говоря так, вы совершаете огромную ошибку… Во-первых, любые качества и характеристики мира, в котором мы живем, творим мы сами, каждый из нас.
– И что же получается: у каждого своя правда, истины нет, а значит, делай что хочешь?
– Вы меня неправильно поняли, – расстроился человек в котелке, – точнее, даже не меня, а Фёрстера, который и выдвинул эту теорию. Все как раз наоборот: если нейтральной объективности не существует, и мы сами творим свой мир, это значит, что мы полностью ответственны за свои поступки. По мнению Фёрстера, именно объективность – это и есть способ уклонения от ответственности за свое этическое поведение.
– Ничего не понимаю, – признался Эжен, садясь обратно на скамейку и пытаясь применить все это к их с Анной ситуации. – То есть, никто из нас не виноват? Или оба виноваты? Или? Где истина, в конце концов?
– Истина – это изобретение лгунов. Зачем она вам? Подумайте сами, что делает эта, так называемая, истина? Порождает ложь, делит людей на тех, кто прав, и тех, кто, якобы, заблуждается. Истина – орудие вражды, а не мира.
В его словах, как ни крути, мелькнула ниточка здравого смысла, за которую Анна и уцепилась:
– Ну, хорошо, если истина сеет вражду, то что же тогда приводит к миру? Ложь?
– Ну что у вас у обоих за манера такая, передергивать, – голос собеседника дрогнул от улыбки, – видимо, это одна из ваших общих черт… И, кстати, именно это и помогает достигнуть мира. То есть… Ну, вот послушайте… Каждый субъект конструирует собственное представление о мире; все контактирующие между собой субъекты, соответственно, имеют собственное представление. Но лишь те общие (совпадающие) субъективные позиции, которые делают возможным общение и взаимопонимание, составляют сущность реальности по Фёрстеру. Их общей реальности. И поиск этих «точек пересечения» – есть путь к разрешению конфликтов. Вы находите общую и приемлемую для обоих «точку отсчета» и от нее уже разматываете весь конфликт… Правда, удобно?
– Очень удобно, – саркастически вздохнул Эжен, – любопытный человек был этот ваш Фёрстер, судя по всему…
Собеседник, казалось, совсем не заметил сарказма:
– Да-да, он был просто чудом. Если б не он, то меня и на свете бы не было.
– Он ваш отец? – предположила Анна, смущенная тем, что, возможно, они оскорбили сыновние чувства.
– Нууу… не совсем. Просто он, так скажем, «дал добро» на мое существование. Дело в том, что в своих работах Фёрстер неоднократно приводит метафору «человек в котелке». Вот послушайте, я эту цитату наизусть знаю…, – и он продекламировал с чувством, почти, как стихи, – «коль скоро я (или любой «человек в котелке и с портфелем») представляю себе окружающих меня людей в своем воображении и, таким образом, являюсь единственной реальностью, то точно так же эти другие люди должны считать меня плодом своей фантазии и считать себя единственной реальностью». Правда, красиво сказано? По мнению Фёрстера, это ведет к абсурду и доказывает от обратного невозможность солипсизма.
– Извините, но что-то вы с Фёстером совсем мне голову заморочили… Вы что, воображаемый?
– Не будьте солипсистом, молодой человек, – звонко (даже как-то слишком звонко) засмеялся человек в котелке. – А впрочем, будьте кем хотите, только будьте счастливы!
На этой оптимистичной ноте он взмыл в воздух и улетел куда-то в сторону телевышки.
– Ты тоже это видел? – прошептала Анна. – Если да, то, кажется общие галлюцинации – это еще одна «точка пересечения» наших с тобой реальностей…
