– Не бойтесь, она на привязи.
После этого не пойти я просто не мог. Собака следила за мной, медленно поворачивая голову. В прихожей никого не оказалось. Но дверь из прихожей в дом была открыта, поэтому светло. Я снял ботинки и куртку и вошёл. В большой комнате за столом сидели сам хозяин и его дочь.
– Я знал, что вы придёте, если знаете Анатолия Сергеевича.
Говорил он басом и вовсе не походил на того заискивающего мужика-ремонтника. Лысина его блестела в свете лампы. Сейчас Геннадий Семёнович напоминал мне сурового английского лакея, который нисколько не меньше по важности самого лорда.
Он встал, когда я вошёл, и представился:
– Геннадий Семёнович. А это моя дочь Лидия. Присаживайтесь, разделите с нами ужин.
Лидия слегка привстала, когда назвали её имя, но на меня вовсе не глядела. Казалось даже, что она смотрит куда-то чуть вверх и в сторону. Одета в платье с нашитыми на него мелкими лепестками материи. Сам хозяин в белой рубахе. На столе кроме чая оказались картошка с тушёнкой и жареное мясо. Бутылка вина.
– Я отставной военный. Два высших образования: одно инженерное, а другое экономическое. Где только я не бывал, в каких переделках. Вы, наверно, таких и стран-то не знаете, где я служил. Лидия, поухаживай за гостем.
Она, всё так же не смотря ни на стол, ни на меня, положила в одну тарелку картошки, а в другую – мяса. Геннадий Семёнович взялся за бутылку и стал открывать. Я между тем подумал, что он вовсе не заикается. Геннадий Семёнович словно поймал мою мысль:
– Вообще фамилия моя Попов, >одна из самых распространённых в России. А заикаюсь я только на-а… на-а… на людях. Чтоб думали, что калека, жалели и не завидовали. И бизнес мой прощали. Для аппетита, – он налил вино в три фужера.
Когда выпили, принялись за картошку и мясо, которое уже чуть-чуть остыло. Я огляделся. Мы сидели в большом, с высоким потолком, холле. Справа виднелась дверь в кухонку, слева – в спальню, в которой я увидел двухэтажные кровати. Видимо, у хозяина можно было переночевать как в гостинице. Наверх вели две отдельные лестницы. По стенам охотничьи трофеи и фотографии. В одном углу маленькая иконка. На двойных лосиных рогах я заметил диджериду. А хозяину, видимо, хотелось поговорить:
– Как я вам сказал, мне пришлось много где послужить. Расстрелян бесчисленное количество раз. Расскажу только пару случаев. В семидесятых меня отправили в Ирак военным специалистом, командиром взвода. Пошли купаться группой, несколько человек, какой-то праздник был. Автобус задержался, и меня отправили узнать, что случилось. Отошёл совсем недалеко. Там песок только да несколько кустов. Откуда выскочили? Короче, отловили, посчитали за американца. А там у них как: старший по званию уехал – оставляет за себя подчинённого, тот тоже. Бывает, доходит до командира части. Командир части всеми командует! А тогда был праздник, и я как раз на такую систему попал. Привели.
«Расстрелять!»
Я: как? чего? Шум. Смотрю, встали. Приехал командир его. Полдня разбирался – и тоже: к расстрелу. Так я четыре дня под смертной казнью просидел. А пережил больше, чем за несколько лет. Всё обещали, всё решали.
Наконец самый старший приехал. Спрашивает: какой чин, откуда? Я всё ответил.
«Чем докажешь?»
Я ему сказал номер телефона посольства: 2-64-64. Сейчас ещё помню.
Он позвонил, чего-то там послушал. И вызвал тех, что меня словили: «Где его взяли, туда и отвезите, и чтоб ничего не было».
