Тракторист сразу ожил. Вылез из кабины, плюнул на двигатель, словно в надежде, что он зашипит, но тот не зашипел. Молча тоже заглянул в телегу.
– Давай продай. Цену хорошую дам. Перегрузим в мою машину – дел не много.
Второй мужик тоже вылез из кабины и тоже заглянул в телегу.
– Непродажные, – сказал он. – Себе везу.
И Лазарь стал торговаться. Похоже, это ему очень нравилось. Он снова походил на Карлсона. Всё поднимал и поднимал цену, но мужик не сдавался. Если уж русский мужик чего-то не хочет, то его с места не сдвинуть. Мне стало интересно, что в телеге, и я заглянул. Там были обычные валуны. Между тем цена уже стала баснословной.
– Я дом подымаю, мне подкладывать надо, – повторял высокий одно и то же и тёр голову, словно она разболелась.
Второй мужик сидел безучастно на земле около колеса. Оба они были пьяные. Вдруг меня осенило:
– А если сейчас за бутылкой сгоняем, продадите?
Губастый второй раз оживился:
– А вон в кустах целая куча.
Мы посмотрели в направлении тракторных следов, ведущих в высокую застарелую траву, и пошли проверить, что там. В ближайших кустах, поросшая крапивой и малиной, в самом деле, оказалась порядочная горка валунов разной величины.
– На поле в своё время собирали, – сказал губастый, причмокивая почти каждое слово. – Чтобы ровно было.
Лазарь, не боясь крапивы и ломая сухой малинник, обошёл вокруг кучу и договорился с мужиками о её покупке. Пока он давал только залог, обещался приехать за валунами через пару недель, теперь же просил погрузить десятка три в машину. Успел съездить и за обещанной водкой.
Когда мы выскочили на дорогу и Лазарь, улыбаясь, помахал мужикам, я спросил, зачем ему это было нужно.
– Наказать хотел! Они теперь ночами спать не будут: «Чего это в Москве так камни подорожали?» Со всей округи в деревню камни свозят. А у меня машину не трясет, она лучше бежит. Камни мне нужны – буду фонтан у дома делать. Я им и заплатил только за работу. – Он подмигнул мне, включил какую-то греческую песню и стал подпевать.
Но Лазарь был неправ: это не он обманул мужиков, а они нас. Они решили, что мы какие-то московские придурки. Доказательством было то, что рассказал губастый за бутылкой, часто причмокивая, словно пробуя вкус водки на языке…
– Как-то весной ехал я из леса. Кольке Дерябину делянку под овёс запахивал. На медведя. Еду. А тут травы такой не было, только-только зеленело. Дорога вся в грязи, я ещё думаю: не выехать будет. Пахнет сыростью и холодом. Небо чистое, летят птицы – гуси, лебеди. На трассе стоит синяя «четвёрка», все двери открыты. Багажник открыт, капот открыт. А на куче камней, на вашей куче, сидит голый парень с длинной палкой во рту. Я ещё думаю, отморозит одно место…
В этот момент мы с Лазарем переглянулись.
– …Сидит этот парень голяком. Я возьми да в ладони хлопни, тот кубарем вниз. На лбу синяк, руку расцарапал. Я думаю, как он ничего себе не оторвал.
«Ты чего?» – говорю. – «Машина сломалась». – «А чего голый?» – «Играю». – «Так ты чего?» – говорю. – «Машина сломалась. Масло, наверное, убежало». – «Масло убежало», – проныл, как он. А сам думаю: «Ничего удивительного. Русская “четвёрка”. Эти наши бэушные машины – чистое решето. То масло убежало, то тосол, то тормозная жидкость. Больше ремонтируешь, чем ездишь».
А он говорит: «Поспал чуток да и пошёл играть», – и палку свою показывает.
«А ну-ка, сбацай!»
Тот как завёл выть.
