Путешествия Дариана Лиски - страница 12

– Я исполняю произведения с трех лет. Милар учил меня. Потом показывал, как сочинять музыку и понимать, как рождаются волны для наших ушей при соприкосновении материи. Ведь музыка звучит всегда и везде, просто при привычном способе восприятия мы ее не слышим.

– Ты и пишешь, и исполняешь изумительно. Почему ты не вносишь свою музыку в обменник? Если бы я услышал ее, то уже давно бы познакомился с тобой.

– Я считаю, что моя игра обыкновенна. Но ты прав, я могла бы поделиться своим творчеством с другими семьями.

Дариан улыбнулся:

– Тогда, независимо от того, открыт или закрыт телепорт, здесь будут лиловые. И на птицах, и на лошадях.

Мару-Эль тоже улыбнулась.

– Сколько бы людей меня ни окружало, я всегда буду уделять время тебе, когда ты рядом со мной.

Она склонилась над водой, тарелка чуть опустилась вниз, и дельфины вновь заволновались.

– Не понимаю, что происходит, отчего они так пугливы. Значит, необходимо отправить их в родной дом, а так хотелось поплескаться с ними, – печально вздохнула Мару-Эль.

– Не огорчайся, когда будем в море, встретим много дельфинов, и, надеюсь, те будут более смелыми, – Дариан удивлялся, он никогда еще не встречал столь пугливых животных.

Мару-Эль попросила завтрак, и через минуту аморфные принесли накрытый стол. На нем в стеклянных тарелках красиво, в ряд, лежали материальные программы устриц, в прозрачных прямоугольных чашках – молоко трех видов. Фрукты и цветы, связанные между собой в виде улыбки, плавали в воздухе возле молодых людей.

– Я же обычно ем быстро, рядом с Лиски, там, где просыпаюсь, – сказал Дариан, улыбнувшись цветам и фруктам.

– Ты спишь рядом с обменником?

– Да. Вид звездного неба настраивает меня на крепкий сон. И вечерами я много разговариваю с Лиски.

– О чем ты говорил вчера?

– О тебе. Лиски сообщил, что тебе двадцать три года, и что все остальное, что внесено о тебе официально, я уже знаю.

– Что еще ты хочешь узнать обо мне?

– Все, что ты можешь рассказать.

Мару-Эль отпила молока и заговорила.

– Эта пирамида для моих родителей была построена двадцать пять лет тому назад, когда они поженились. Фамилия Милар идет по линии отца. Ты знаешь, сколько ему лет, про возраст матери я ничего не знаю, она его скрывает. Ты слышал, как они познакомились. Почему так мало о нас известно… Ммм… О папе все-таки много информации, особенно о его работах. Мама же не любит рассказывать о себе. Иногда она посещает людные места, но это скорее исключение. Ее сердцу милее всего эта земля, – она взмахнула рукой, описывая круг, – в нашей семье гости – редкость. Мы – я и Рене – в этом похожи на маму и также предпочитаем уединение. Однажды в городе молодежи мы с ней задержались на одну неделю, впрочем, ночевать возвращались в нашу пирамиду. Рене пробовала писать картины в группе, я составляла ей компанию. Мы чувствовали там себя прекрасно, нас окружали потрясающие люди, но в одно утро, когда Рене дописала очередную картину, решили, что останемся дома. Ты посещал город, Дариан?

– Да, был несколько раз. Хотя жил там недолго, как и вы. Подозреваю, что мне также приятен вкус уединения.

– Тогда ты понимаешь нас. Вот почему о нас мало информации в обменнике, вот почему мы живем уединенно. Некоторая роскошь, которая нас окружает, и то, что мы попытались собрать многие вещи под одной крышей, и сад отца, – все от того, что мы больше нигде не бываем. Нас приглашают, когда интересуются работами отца, когда выращивают внизу листья каштана, а наверху – яблоки, или за один месяц выращивают лес, закрывающий собой Светило. Но, как ты знаешь, Милар может объяснить так же, как и мой отец. Встречи происходят виртуально, где мы всего лишь через экран приветствуем лиловых, следующих научным инструкциям Ресэли Милара.