Мы были в пути весь остаток дня, и только к ночи расположились на отдых неведомо где. Тут меня охраняло пятьсот гвардейцев, половина караулила меня с одного бока, половина – с другого. Все они не выпускали заряжённых луков из рук, чтобы положить конец моей любой попытке освободиться.
Перед восходом Солнца мы продолжили своё путешествие и около полудня останговились в двухстах ярдах от городских ворот. Скоро ворота отворились и нам навстречу высыпал весь королевский двор. Король высказал твёрдое намеренье вскарабкаться на мою тушу, но куча советников и высших сановников государства решительно воспротивились этому легкомысленному решению, ибо опасность, которой подвергался при этом король, была невероятно высока.
Едва не суткаясьо притолоку ворот, телега въехала в город и остановилась на большой площади, в торце которой располагался огромный храм, как меня просветили – самое помпезное здание во всей империи.
Несколько десятилетий назад внутри храма произошло зверское массовое убийство, и местные жители, славившиеся неописуемой набожностью сочли, что это убийство будто бы безвозвратно осквернило святыню, и пребывание в ней оказалось теперь недостойно всякого верующего горожанина. В результате этих событий храм был закрыт постановлением одной из палат правительства, и из него предварительно вынесли все ценные вещи, в первую очередь золотую, серебряную утварь, а сам храм стали использовать для разных общественных надобностей, в том числе, как конюшню и склад морского такелажа.
Помимо этого такой общественной надобностью оказалось мое житьё, и как понятно моему читателю, меня и поселили внутри этой рушащейся руины.
Полагаю, что мне следует описать моё нынешнее жильё, тем более, что оно очень отличалось от того, как я жил-поживал в островной Англии.
По центру здания с северной его стороны располагалась высоченная деревянная дверь футов четырёх высоты и не менее двух футов ширины. Размеры этой двери были вполне сносны для того, чтобы я с трудом мог протискиваться сквозь неё, не рискуя застрять или задохнуться во время этих противоестесственных перемещений. С боков двери располагались симметрично два крошечных окошка, левое королевские кузнецы приспособили для того, чтобы просунуть массу железных цепочек (буду точен – их было девяносто одна цепь) Меня поразило, насколько эти цепочки были схожи с цепочками, какие придворные дамы носят при своих часиках, и были один-в-один точно такого же фасона и размера. Тридцать шесть замочков, закрывавшихся на клбючики, приковывали мою левую ногу к башне, которая стояла прямо напротив храма, с другой стороны дороги. Башня была довольно высоким сооружением – футов не менее пяти высотой.
Император на время исчез, чтобы скоро появиться на вершине этой башни в сопровождении целой кучи причудливо разряженных, похожий на ёлочные украшения, придворных. Целью этого демарша было внимательное рассмотрение моей персоны. Императору не терпелось рассмотреть такое ценное приобретение, как я, и учитывая, что я был в таком состоянии, что не обращал внимание ни на что окружающее, легче всего рассмотреть меня было именно с верхотуры этой башни.
По приблизительным подсчетам, не менее ста тысяч поданых с такими же намереньями рвануло через весь город, чтобы прикоснуться к величайшему из чудес мира, и я могу только предположить, сколько десятков тысяч любопытствующих, невзирая на вооружённых охранников и гвардию, в разное время топталось по моей шее, взбираясь на мою грудь по лестницам и верёвкам, которыми я был сплошь опутан. Эти экскурсии не могли продолжаться долго, и из вопросов безопасности скоро, тем не менеее, был издан королевский указ, строжайше запрещавший эти рискованные походы под страхом самой лютой смертной казни.
