Путешествия Лейлы - страница 16

Лейла сошлась с собой на том, что пусть она не приносила пользы миру, но и не вредила ему, получая при этом высокую зарплату. Зато много куда летала, много что видела. Правда, никак не могла это выразить: изо рта пузырями воздуха выходили только убогие банальности, куцые и поверхностные. Ломала голову, как же возможно, что, понимая и принимая сразу весь мир, она лишалась глубины в его частностях. Но в Лейлиной профессии шаблонность ценилась, за нее хорошо платили. А значит, она была на своем месте, хотя быть там уже и не хотела.

Особенным должно было стать путешествие к маме в Бельгию. За несколько месяцев до него, в разгар подготовки очередного фешен-шоу так захотелось чего-то семейного, настоящего. Поэтому Лейла впервые и очень заранее взяла длинный отпуск на Рождество с Новым годом. Еще и день рождения мамы как раз в конце декабря. Они не виделись толком несколько лет. В ожидании сказки Лейла летела в Брюссель, мчалась по широкой трассе на север. Волнами накрывало чувство ирреальности: поначалу за окнами проносились кварталы будто из арабских или африканских стран, потом совсем не украшенные к Новому году пряничные городки с крошечными центральными площадями.

Через несколько часов навигатор привел к мрачному таунхаусу. Темнело, приехала. Внутри дом оказался, однако, милым, уютным, даже немного приторным. Маме, неутомимой, нервной, знакомой до каждой мелочи, такое, казалось, должно было давно наскучить, но ей, похоже, все нравилось. Спящий на ходу муж, трехлетняя кроха, кухня, уборка и пустой зимний дворик – вот новая счастливая жизнь. В которую Лейла своим визитом только внесла неловкость и сумбур. Не стоило обманываться: теплоты и близости между ними не было и в самом глубоком детстве, откуда им взяться теперь.

Все вместе, с маминым мужем и крохой, они ездили на миниатюрную площадь городка, ели огромные порции картофеля фри с закусками из сосисок и мяса – так в этих краях заведено по четвергам. На улицах тут и там бродили старики и старушки. После Лейлиного Дубая, заполненного молодыми работниками из разных стран, это бросалось в глаза, умиляло. Только в засахаренной Бельгии и жизнь казалась замедленной, вязкой, ненастоящей.

Новый муж мамы приглашал пожить в их трейлере летом, а еще много ворчал по поводу местных чиновников. Мать, как всегда, задавала Лейле вопросы будто по списку, попутно выдавая заготовленные напутствия. Потом с облегчением шла обратно к трехлетке Элли, мужу и жизни. Почему-то с новой малышкой мама переливалась смехом и лаской, была настоящей. Никогда и нигде Лейла еще не чувствовала себя такой чужой.

Семейная идиллия делалась все более натянутой, поэтому Лейла даже обрадовалась, когда в мамин день рождения на телефоне высветилось имя поднадоевшей за год шефини. Заболел коллега, может ли Лейла в последний момент сорваться на новогоднюю вечеринку их партнера в Париже? Какой хороший повод улизнуть в привычную красивость и стерильность. Дорога обратно на юг опять шла через городки и площади, маленькие копии Аравии и Африки, через не наряженный к празднику, но милый Брюссель. Уже скоро Лейла заказывала суп из морепродуктов и бокал вина в номер, забронированный на ее имя кем-то из офиса. Смотрела из окна на Сену. Было холодно, из гостиницы, в бальной комнате которой и готовился праздник, она так и не вышла. Лежала то в ванной, то под одеялом. В новогоднюю ночь вдумчиво жевала белые гребешки и крабов на гала-ужине, время от времени заводила с соседями по столу короткие беседы, танцевала под живое пение всемирно известного, оказывается, певца. С нетерпением ждала полуночи, чтобы загадать желание под бокал шампанского, ответить на сообщения пары друзей из России, мамы и пойти наконец спать. Misérable.