Если мы все это зальем имеющимся у нас в запасе кьянти, то полагаю, что время ожидания покажется нам значительно короче. Но еще до завтрака, Ватсон, я намерен вам сделать маленький подарок, от которого прошу вас не отказываться.
Холмс наклонился и, порывшись в своем таинственном вьюке, вытащил из него какой-то свернутый матерчатый предмет, оказавшийся на вид совершенно обыкновенной шелковой фуфайкой или, вернее, длинной вязанной жилеткой. Развернув ее, он стал затем помогать мне надеть это облачение.
– Предосторожность никогда не мешает, – произнес он докторским тоном, застегивая последнюю пуговицу на моем новом одеянии, – и я обязан прибегнуть к этой мере, хотя бы чтобы оградить себя от будущих нареканий со стороны мистрис Ватсон. Имея на себе эту фуфайку, вы получите простой синяк вместо сквозной пулевой раны не только револьверной, но даже ружейной. И пусть ваше самолюбие не страдает, дорогой Ватсон. Не вы один одеты в подобные панцири, но и Гарри и даже граф Макс Ротенфельд по настоянию своей матери, которой я передал подобную же жилетку. Ну-с, а теперь надевайте пиджак и пойдемте в зал. Обопритесь на меня одной рукой, а другой – на палку. Вот так! Волочите немного ногу и морщите лоб как бы от боли. Прекрасно! Вы ощущаете аппетитный запах жареной пулярки. Она уже, очевидно, на столе и поджидает только нас.
Туристы, которых мы ждали, приехали около часу дня. Караван их был гораздо многочисленнее нашего. При мисс Мабель была её горничная, ирландка Кет, при самом Морфи – лакей, американец, при графе Максе – его денщик, высокий загорелый хорват в короткой куртке военного образца, с ружьем за плечами и с охотничьим ножом на поясе.
Карруччи сопровождали два ветурино-погонщика1 ослов из местных горцев.
Я наблюдал за их выездом в ограду из окна верхней залы, выслав навстречу Гарри с объяснениями о причинах моего появления и моих спутников в этом частном владении, приготовленном для их приезда. Я заметил гневный взгляд Карруччи, брошенный им на Франческо, но с Гарри он обошелся крайне любезно. Он спросил о моем имени и о цели моего путешествия и высказал удовольствие, что его фермер не отказал мне в необходимом приюте для ночлега.
Я отлично понимал, конечно, что он играет комедию, но должен был все-таки отдать ему справедливость, что роль любезного светского человека удается ему вполне естественно и непринужденно.
Не прошло и часа, как уже все общество сидело вокруг меня в верхнем зале башни, и путешественники беззаботно обменивались путевыми впечатлениями. Мисс Мабель, главная виновница этого быстрого сближения, была в особенном восторге от поездки, проходившей до сих пор без всяких несчастий и неприятных приключений. Она весело болтала и кокетничала со своими двумя поклонниками, не забывая и меня и даже Гарри, как бы, не допуская и мысли, что мы можем останься равнодушными при этой необычной поэтической обстановке.
Её отец, видимо не чаявший души в дочери, также оказался весьма симпатичным человеком, хотя от поездки был далеко не в таком восторге, как дочь.
Граф Макс Ротенфельд переживал блаженную пору без памяти влюбленного и получившего надежду на взаимность, молодого человека.
Карруччи был сдержанно-холоден больше других, но держал себя безукоризненно. Мне просто не хотелось верить, чтобы у этого человека, такого элегантного и корректного могли гнездиться в душе такие гнусные замыслы, в которых сомневаться, однако не представлялось возможности.
