Я дрожал.
Металлия подняла с тарелки съеденный наполовину кусок мяса и поболтала им около пола. Эта отвратительная рогатая вещь, всё время спокойно спавшая у камина, оживилась и примчалась к хозяйке. Чудище начало облизывать Металлии руку, с его огромного розового языка на пол капала слюна. Меня стало тошнить. Наконец Дрейк швырнула кусок мяса в сторону, и существо вожделенно бросилось за ним.
– …но я этого не сделаю, видимо. Опять не хватит воли, решимости, чего там? Что такое милосердие, человек? Бросить червя в поле, полном голодных воронов, или же раздавить его немедля, одним резким движением сомкнув руку в кулак? – она взглянула на меня безразлично и едва улыбнулась. – Но ты не боишься меня, как сказал сам. Ведь так? Или не боялся прежде? Вероятно, оттого, что не знал, кто я такая.
– Я и сейчас не знаю, – произнёс я как можно твёрже и уверенней, но по спине моей скользил неприятный холодок, а руки не слушались.
– Это верно. Что же касается твоего… задания… да будет так. Ты мой раб теперь, я выкупила тебя за три дайна – цена немалая, достойная первоклассной клячи. Проводи свои исследования, сколько душе угодно, но не смей втискиваться, куда пространство не позволяет. Не принимай глупые решения и не совершай бездумные поступки, хотя бы без моего ведома. Я позволю тебе быть рядом, пока ты соблюдаешь эти нехитрые правила. Никто и ничто не посмеет тебя тронуть, пока ты мой. Таково моё слово.
Я танцевал в душе. Танцевал, потому что сейчас уже знал – вернусь на родину знаменитым.
Я пил вино, она пила. Опять долго молчали, но потом я всё же спросил:
– А где та прекрасная девушка, которая ехала с Вами? Она не ужинает?
– Мина? – Металлию явно удивило моё любопытство. – Она сильно устала, ей требуется отдых.
– Знаете, – я решил резко сменить тему, подумав, что уже начинаю лезть не в своё дело, – может, Вы мне скажете, как называются горы, в которых мы сейчас находимся?
– Элез Марэ, – спокойно ответила госпожа.
– Чего? Это на каком языке? – недоверчиво переспросил я, улыбаясь, словно деревенский дурачок.
– На языке твоих загадочных древних, или же лунгов. На хатре.
Мы полночи пили вино и разговаривали. Таким образом я выяснил, что помимо общепринятого (имперского), которого здесь именуют часлнатом, и эльфийского имеется ещё и язык древних, или же лунгов – хатр. Кстати, самый первый из всех, судя по заверениям моей благосклонной госпожи. В Диких Землях, или же Мирсварине, как это место называют разумные обитатели, существуют и другие наречия – некий м’трин, или же просто трин, и аранский, которые, все вместе и создают большую пятёрку.
Название горного хребта, так опрометчиво обозначенного мною Безымянным, переводится как Сверкающие горы (Элез – сверкающие; марэ – горы). Злополучная таверна, в которой мне выпала «честь» останавливаться, зовётся Нарум Лиффа, что означает Одинокая Таверна. Которая, к слову, когда-то была «славным» аванпостом на пересечении главных дорог Мирсварина, уводящих за границы владений лунгов. А замок, в котором мы сейчас находимся – Ар Катур, или же просто Катур, потому, что он жёлтый.
Металлия долго смеялась и вопрошала, как же могло так приключиться, что некто, родом из столицы Империи и притом учёный, имеющий непосредственное отношение к образованию, может ничего не знать о хатре. Но нас такому не учили. Как бы она удивилась, оказавшись в Лемне и просто поговорив с местным лавочником. Человеком, ничего не подозревающим ни о хатре, ни о Мирсварине. Даже о том, что где-то вообще может существовать хоть какой-то иной язык, помимо его собственного. Древние для него окажутся всего лишь страшной сказкой на ночь.
