– Ребека.
– Приведи меня Ребека к месту, где вы живете.
– Я приведу тебя к месту, где мы умираем. – Она резко повернулась и пошла, слегка раскачивая бедрами и шурша одеждой, по сужающейся тропе в глубину леса. Ешуа невольно обратил внимание на плавные линии ее фигуры и грацию движений.
– Расскажи мне про себя, Ребека. Кто ты и откуда? Сколько тебе лет?
– Двадцать два. Я жила в Магдале, и у меня были муж и двое детей. Девочки. Бог послал на меня несчастье, а за что – не знаю. Меня выгнали из города, чтобы зараза не перешла к другим. Я здесь недавно, всего три месяца. – Она оглянулась и спросила: – Рэбэ, за что Бог послал на меня такое несчастье? Я не делала никому зла. Я соблюдала все, что положено по Книге. Много злых людей живет счастливо, а я… – Голос ее задрожал на плаксивой ноте и прервался на всхлипе.
– Была ли ты чиста в помыслах своих? – спросил Ешуа.
– Не всегда, – призналась Ребека, переходя на будничный тон. – Но всегда была чиста в поступках своих.
– Что толку во внешних обрядах, если мысли грешны? – спросил Ешуа.
Ребека ничего не ответила и ускорила шаг. После нескольких замысловатых петель тропинки они вышли на большую поляну, густо застроенную примитивными пестрыми постройками. Строительным материалом для них служили ветки, поваленные деревья, лоскутья старой ткани и камни. Несколько мужчин и женщин сидели на бревнах вокруг обуглившихся дров – остатков потухшего костра. Их лица были обезображены болезнью. Набухшие, розового и белого цвета складки, располосовавшие кожу, и побелевшие волосы придавали им вид столетних стариков.
– К нам пришел рэбэ, – звонким молодым криком объявила Ребека, подходя. – Он не боится нас.
Возгласы удивления были ей ответом. Один из сидевших встал и предложил Ешуа сесть. Остальные окружили его, но не подходили близко, будто опасаясь распространить заразу. Ешуа ободряюще им улыбнулся, и расстояние между ними сократилось. Среди прокаженных бросался в глаза атлетического сложения мужчина лет тридцати. Правая сторона его лица была почти полностью поражена: она была вспухшей, в огромных складках, какого-то странного цвета и, казалось, принадлежала не живому человеку, а древнейшему старцу, умершему несколько сот лет назад и недавно восставшему из могилы. Однако левая оставалась почти нетронутой. Непораженный глаз смотрел на Ешуа бодро, слегка улыбаясь, как смотрят люди, когда жизнь и здоровье приносит им радость.
– Как тебя зовут? – спросил его Ешуа.
– Яхескель. А тебя? – У Яхескеля был спокойный и, казалось, немного насмешливый тон.
– Ешуа. Я иду из Ерушалаима в Галилею. Заблудился и пришел к вам.
– Почему ты не боишься нас? – спросил Яхескель. – Все бегут от нас и боятся нас.
– Я не такой, как все, – ответил Ешуа. – Я – пророк. Я знаю больше, чем все. Я знаю, что проказа не заразная. Но если бы она даже была заразная, я все равно пришел бы к вам.
Раздался восхищенный вздох удивления. Левая сторона лица Яхескеля стала серьезной.
– Откуда ты знаешь, что проказа не заразная? Ты что, учился врачеванию?
– Нет. Мои знания от Бога. Я с ним разговариваю, когда ухожу в пустыню поститься.
– Люди считают, что Бог послал на нас заразу за грехи наши. – Насмешливость в голосе Яхескеля исчезла, вместо нее появились ноты возмущения. – Но многие из нас грехов не совершали. За что же их Бог наказал?
– Расскажи мне сначала о себе, – предложил Ешуа. – Где ты жил? Чем занимался? Расскажи всю правду о своих грехах или о грешных мыслях. Ведь они у тебя были, так ведь?
