Многие из этих песен Виктория слышала – «Изгиб гитары желтой» и «Милая моя» знают все, даже те, кто не был в детском летнем лагере. Однако, Леонид Гаврилыч пел и весьма специфичные баллады на археологическую или историческую тематику, а иногда и просто забавные хулиганские песни, которые не пристало петь серьезному человеку (Виктория помнила, как Павел сказал ей, что Гаврилыч кандидат наук и преподаватель исторического факультета, а значит человек серьезный). Тем временем, кандидат наук и преподаватель весело горланил:
«По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!»…
Компании археологов, судя по всему, слова были отлично известны, поскольку они дружно подпевали своему руководителю. Рядом с поющим сидела девочка и все время, пока он пел, преданно, как-то даже по-щенячьи смотрела ему в рот. На самых забавных моментах девочка старательно смеялась, всем своим видом показывая, что песню она знает лучше всех, ну, кроме Гаврилыча, разумеется.
– Виталик, давай наливай по рюмочке!
«Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно».
Видимо, к вечеру, настроение у Гаврилыча значительно улучшилось, хотя, может, дело было не только в том, что наступил вечер, а в количестве выпитого горячительного.
– Виктория, ну что же вы затаились, давайте садитесь ближе к огню, Виталик, налей даме!
– Нет, нет, что вы, я не буду …
– Тогда хоть ближе сюда садитесь, – он начал старательно двигаться, при этом тесня смотревшую на него девочку.
Девочка после этих слов недобро зыркнула на Вику, но вслух как можно доброжелательнее пропела:
– Да, да, Вика, пожалуйста, садитесь сюда, – при этом девочка старательно освобождала место рядом с собой так, чтобы Виктория не села близко к объекту ее вожделения, – я Настя, будем дружить, – как-то совсем по-детски закончила она.
«Этого мне только не хватало – ревнивых барышень», – подумала Вика, передвигаясь поближе к костру, но при этом оставаясь как можно дальше от этой парочки.
Пламя весело играло, разгоняя ночь и освещая лица собравшихся. Вика от удовольствия зажмурила глаза – так приятно было ощущать тепло огня на руках и лице, слышать треск поленьев. Она поближе пододвинула ноги в кедах к огню. На какое-то мгновенье голоса веселившихся археологов отошли на задний план.
– Эй, эй! Вы только обувь свою не сожгите! А то у нас бывало люди без подошв оставались!
Вика поспешно убрала ноги.
«Что ж меня все в покое не оставят, все опекают, советы дают такие правильные – и панамку вы возьмите, и ноги вы не сожгите».
В кармане зажужжал и запел голосом любимых «битлов» телефон. Вика отошла на некоторое расстояние и провела рукой по сенсору, отвечая на вызов.
– Ну что, моя дорогая, развлекаешься? – раздался резкий голос, – ты хоть понимаешь, что я волнуюсь, а ты мне даже не позвонила?
– И тебе тоже привет. Ну, замоталась я, трудная дорога, потом сразу на работу…
– Да мне все равно, Вика, ты должна был мне позвонить и все тут!
– Никит, ты как-то грубо со мной разговариваешь…
–Я грубо? Я разговариваю с тобой грубо? Да мне вообще не следует с тобой разговаривать после такого!
– Какого такого, Никит? Мне папа позвонил. Он волновался, как я доехала, и он позвонил. А ты меня, на секундочку, даже на автобус не посадил, тебе на час раньше вставать не захотелось…
– Все, я понял, ты просто хочешь поругаться. Я это терпеть не намерен.
