Сколько времени ни пройдет, не забудется ни дня из того светлого периода. И не повторится из него ничего. Уже никогда…
Осенний военкомат не был особенно многословен и ласков, в один момент переведя стрелки в противоположном направлении. С Юго-Востока приходилось срочно переориентироваться на Запад. Но ГСВГ было вполне благопристойным местом для «двухгодичника» после военной кафедры. Во всяком случае, это был далеко не Афган, куда перебросили из Германии «кадровиков», коих и предстояло заменить «послеинститутской зелени».
И вновь надо было доказывать, может быть, в первую очередь даже самому себе, что чего-то стоишь. Доказывать ухмыляющимся новообретенным сослуживцам, что и «пиджак» способен без напряжения справляться и с техникой разных мастей, и на стрельбах творить чудеса. Но, видимо, даже в самом что ни на есть распоследнем «ботанике», где-то в глубине, неистребимо жив вечный воин, способный воедино слиться с любым оружием и пролить при необходимости кровь (и не только свою). А уж если попал в разведку, тем более обострятся в тебе все заложенные генетически чувства первобытного охотника, которые терпеливый всегда отточит до совершенства при наличии достаточного количества времени. А времени этого было в избытке…
На разведку ГСВГ возлагались «ответственные задачи слежения за противостоящей группировкой войск НАТО», что выражалось в постоянном «совершенствовании и поддержании боевой готовности подразделений специального назначения для ведения разведки и проведения спец мероприятий в тылу противника в случае развязывания войны». В переводе на человеческую речь это означало бесконечную череду учений всех мастей, выматывающих душу тупостью беспрекословных исполнений и впустую высасывающих силы физические и психические непредсказуемостью раболепствующей показухи перед начальством. И после всех занятий на выживание единственным способом расслабления и снятия звенящего до дрожи в жилах зажима был «большой выход в свет» с методичным обследованием каждого встречного гаштета. В лучшем случае, такая расслабуха заканчивалась полной потерей памяти и автопилотом до места расположения, в худшем, бывало, случались кровопролития местного масштаба с умелым пресечением противодействий полиции. Куда им до разведки!.. И снова – тренировки и тактико-технические занятия с личным составом в постоянном ожидании тревоги к очередным ученьям. И уже хорошо, что к ученьям, потому как не прекращалось нагнетание истерии возможного реального конфликта.
Как знать, чем могло бы обернуться столь активное совершенствование личности, если бы не женитьба и рождение дочери. Вот когда пришло ощущение реальной ответственности за ближних, за близких своих… И другими глазами можно было смотреть и на ДОСовскую комнатуху и на календарь… И заслуженно гордиться состоянием истинной мужественности в полном ее объеме, схожем с самоощущением опытного матерого вожака. Но и узнать впервые тревожное чувство нестабильной неопределенности будущего, когда с возвратом в Союз должны были встать новые, и многочисленные, проблемы…
И опять – с нуля?!..
Справедливо говорят, что все счастье трудных дорог ощущаешь, когда они позади.
Перестройка в жизнь гражданскую наложилась на перестройку горбачевскую. Хотя, черт знает, может и наоборот. Но не суть в порядке прослоек пирога, а в том, что забрезжили проблески надежд и оживление в ожидании перемен. А это самое ожидание, накапливавшееся годами, еще находилось во взвешенном состоянии неопределенности и недоумения. Ясно было, что «дальше так нельзя», но как можно, как нужно – не выкристаллизовалось еще ни в одной трезвомыслящей голове. Но, может, и случилось бы, родилось в неспешных разумных расчетах и народных консультациях, да рванул Чернобыль, и дальнейшее направление движения вновь подчинилось указующему персту.
