Элай не знал истории этих покоев, невзрачных и удаленных от других жилых помещений, где назначил свидание госпоже Хармане. Не ведал, что совершает не только измену, но и маленькое святотатство. Однако и без того на душе у него было тяжело.
Дверь с тихим шорохом растворилась, возвещая появление госпожи Харманы. Сердце Элая радостно запрыгало в груди.
Шепча восторженную чушь, Элай вскочил навстречу гостье, чей палец, как и минувшей ночью, был упредительно приложен к губам.
– Мне стало дурно на пиру. Я решила, что прогулка на свежем воздухе меня развеет, – шепнула Хармана и улыбнулась той многосмысленной улыбкой, понять которую до конца не по силам ни одному мужчине.
Потом их тела сблизились и вспышка желания надолго ослепила обоих.
Не разлепляя сомкнутых в жадном поцелуе уст, Элай поднял Харману на руки и понес на ложе…
А когда кружение плоти прервалось, когда их сплетенные пальцы ослабели, в объятии же появилось даже нечто дружеское, Элай спросил:
– А если Герфегест…
– Никогда, – ответила Хармана. – Герфегест никогда ничего не узнает. Мы будем очень осторожны. Мы не причиним ему боли. Но даже появись он сейчас на пороге с алебардой в руках, нам нечего бояться. Герфегест помнит, кто сделал его Хозяином Гамелинов. И он слишком любит…
Внезапно Хармана насторожилась и, приподнявшись на локте, пристально всмотрелась в сумрак соседней комнаты.
Элай мог поклясться, что не происходит ничего угрожающего. В комнате было тихо, разве только волны плещут внизу. Но лицо Харманы приобрело такое тревожное выражение, что Элай враз побелел.
– Что там, любимая? – спросил он шепотом, укладывая ладонь на талию Хозяйки Гамелинов.
Хармана резко мотнула головой – дескать, исчезни, пока ничего не знаю.
В следующее мгновение Элай был сброшен удивительно сильной рукой Харманы на пол. Сама Хозяйка Гамелинов, подскочив, как перепуганная камышовая кошка, к высокой напольной вазе, неприметно ютившейся в затененной нише, уже извлекала ногу, выброшенную в молниеносном ударе, из вихря осколков, в которые обратился ни в чем не повинный сосуд.
Дверь была распахнута. Четверо Пелнов быстрым, деловитым шагом опытных убийц пересекали комнату, направляясь к обнаженному Элаю.
Их намерения не вызывали сомнений.
Элай в ужасе заорал.
В тот же миг один из Пелнов упал – из его распахнутого в беззвучном крике рта хлестала кровь напополам с блевотиной.
Хармана, чьи покои хранили множество секретов на случай любых неприятных неожиданностей, теперь была вооружена.
Ее прекрасная нагота ослепила еще одного Пелна, понадеявшегося на легкую добычу, и парные топоры прервали его бег.
Только тогда двое других Пелнов наконец осознали, что перед ними очень опасный противник. Хармана с трудом ушла от их пронырливых мечей.
Элай, залитый кровью мертвого Пелна, продолжал кричать.
17
Стражники выстрелили еще и на этот раз стрелы нашли свою первую жертву.
Под ноги Син упало бездыханное тело.
Стражи Гамелинов были уже совсем близко. Еще немного – и они перестреляют всех. Но и Огненная Трава знала свое дело.
Скала содрогнулась до самой вершины. Колоссальный скальный отломок высотою в сорок локтей, с достоинством накренившись, рухнул в воду, разбрасывая в стороны длинные лоскуты изорванных побегов Огненной Травы.
Сквозь облако каменной пыли и водяных брызг Син увидела черную полосу лаза, косо уходящую вверх, за острые края скола. Уцелевшие черви Огненной Травы исчезали в его глухой черноте.
