–Никак. У многих ребятишки орут, сам видел. А Семен еще маленький, потом привыкнет.
–А что ему привыкать-то, а? К родному батьке привыкать? Вот потому и горлопанит, что ты ему не отец. Понял? У-у, – ткнув кулаком в лоб сына, Клава первая вышла в сени. —И так видно, что не похож, а ты отверчиваешься. Надо было свою палку гнуть, когда про вас нам доложили. Никто б ничего не доказал, если бы умнее был, дурачок. А теперь смотри, как растет чужой приблудок, и радуйся.
Хлопнув входной дверью, Клава ушла в огород, поливать грядки. Федя постоял, подумал и, махнув рукой, вышел на крыльцо. Покрутил в руке пачку сигарет, пощелкал зажигалкой, а затем спустился по ступеням.
–Анька ни с кем, кроме меня, не была, – сделал выводы он и пошел помогать по хозяйству.
Прожив в доме Клавдии Степановны полгода, Аня начала понимать, что здесь она не сможет больше находиться. Постоянные скандалы, упреки в ее адрес сделали из нее пугливую девчонку, которая от каждого шороха готова забиться в угол. В родном доме хоть и орали, даже раздавали тумаки, но все же ощущения были другими. Там было нестрашно жить, а тут…
–Я домой хочу, —прошептала Аня, глядя на сына, спящего на ее руках. —Не буду тут жить, всё надоело. Лучше с бабкой, которая меня не любит, чем с этой Клавкой дурной.
Пока дома никого не было, Аня встала, прижала сына к груди и отправилась к отцу с матерью, проситься обратно. Не обсудив этот момент с Федей, она была уверена, что если мать пустит, то и Федя перейдет к ним навсегда. По дороге Аня встретила одноклассниц, поболтала с ними, выслушала, какая она смелая, что так рано стала матерью. Надо же, изменили своё мнение насчет Ани, а зимой отворачивались от нее, сторонились, будто она заразная. Попрощавшись с девчонками, Аня двинулась дальше. Заметив издалека отца, идущего со стороны мастерских, Аня помахала ему. Тимофей остановился, присмотрелся. Чем ближе подходила Аня, тем улыбчивее становился Тимофей.
–В гости идешь? —крикнул он, радуясь, что сейчас впервые увидит внука.
Аня не ответила. Прибавив шагу, она чувствовала, что отец точно скажет «оставайся», и жизнь Ани станет прежней. Почти.
–А мы на той неделе Гришу в армию проводили, – в голосе отца появились нотки грусти. —Чего не пришла? Он же приходил к вам, чтоб позвать на проводы.
–Что? —Ане показалось, что она ослышалась.
–Гришу, говорю, в армию забрали. Весело было, ребята приходили провожать. Правда, посидели недолго, а потом ушли в клуб.
Аня смотрела на отца и не понимала, почему ей никто не обмолвился об этом – ни Федя, ни Лиля.
–Ну пойдем. Там мамка с бабушкой блины обещали. Сейчас угостишься.
Они вошли в хату, и Аня сразу напоролась на колкий взгляд бабули, которая сидела за столом и макала свернутый вчетверо блин в сметану.
–Явилась, —вместо приветствия бабуля фыркнула, – не запылилась, – и откусила половину блина.
Сметана размазалась по бледным губам и капнула на сморщенный подбородок. Старушка вновь опустила остаток блина в розетку с густой сметаной.
–Садись, угощайся, —пригласил к столу отец, – а я сейчас за Светланой схожу.
–А что, у Кучкиных не кормят? —Жуя, спросила бабушка. —Теперь у тебя другой дом есть, вот там и харчевайся.
Аня покосилась на бабулю. Маленький Семен, почувствовав тяжелую энергетику, неожиданно заплакал.
–О! О! —заерзала на табурете Вера Петровна. —Разорался! Нечего тут визжать. Ты не у себя дома. —Сказала она несмышленому младенцу.
