В то же время Генеральный штаб направлял в Центральную Азию собственные военно-страноведческие экспедиции и военно-дипломатические миссии, а по согласованию с Министерством иностранных дел – и торговые экспедиции. Но и перед участниками экспедиций РГО ставились задачи по военно-политической и экономической разведке44, а полученные в результате путешествий сведения поступали как в РГО, так и в различные отделы Генерального штаба. Проще говоря, исследователи по совместительству выполняли роль шпионов, которые приносили немало ценнейшей информации.
И всё же нельзя говорить, что экспедиции носили исключительно военно-политический характер: установлено, что поручения Генерального штаба руководителям экспедиций всё же были дополнительными45. А во главу угла ставились научные цели, которые блестяще достигались.
И можно считать, что к концу XIX в. благодаря интенсивной экспедиционной деятельности (нередко в Азии параллельно работало несколько русских экспедиций) в Центральноазиатском регионе не осталось белых пятен.
Если говорить конкретно о Г.Н. Потанине, то он был вовлечён в экспедиционную деятельность ИРГО со второй половины 1870-х гг. В биографическом очерке об А.В. Потаниной мы уже указывали, что первую самостоятельную экспедицию Г.Н. Потанин осуществил в 1876–1878 гг., вторую – в 1879–1880 гг., третью – в 1884–1886 гг., четвертую – в 1892–1893 гг., а пятую и последнюю – в 1899 г.46 Наиболее крупной и продолжительной стала экспедиция 1884–1886 гг. Она вписывалась в общую канву экспедиционной деятельности ИРГО, однако интереснее разобраться в том, как характеризовал эту экспедиции, определял её цели и задачи сам Г.Н. Потанин. Это можно проследить по письмам ученого, отчёту о путешествии и некоторым другим документам.
Практически сразу после завершения работы и публикации материалов экспедиции 1879–1880 гг. Г.Н. Потанин задумался о новом путешествии. В сентябре 1882 г. ученый подал в Совет ИРГО записку с обоснованием необходимости организации экспедиции на восточную (тангутскую) окраину Китая с началом маршрута в северо-западной провинции Ганьсу. Но прежде Г.Н. Потанин согласовал записку с секретарем ИРГО В.И. Срезневским47, отправив её в письме от 23 сентября 1882 г. В этом же письме Григорий Николаевич сообщает, что в экспедицию непременно отправится и А.В. Потанина.
Согласно записке, Г.Н. Потанин обосновывает маршрут через Ганьсу «<…> в виду интереса, который эта область возбуждает в этнографическом отношении, представляя смесь племен монгольского, турецкого, китайского и тангутского.»48. Также учёный предполагал выполнять наблюдения в области физической географии посещаемых местностей49 – собирать геологические, ботанические и зоологические коллекции, выполнять метеорологические, астрономические и топографические наблюдения, и т.д. Такие же задачи, но в более общей форме («Вот пополнение сведений об этом неисследованном ещё пространстве и составляло задачу нашей экспедиции»50), формулирует Г.Н. Потанин и в отчёте об экспедиции.
Г.Н. Потанин пишет только о научных и практических целях экспедиции – этнографических и естественнонаучных исследованиях, топографической съемке, и т.д. Но очевидно, что это путешествие не могло выбиваться из общей концепции экспедиционной деятельности ИРГО. На это указывают как современные исследователи, так и сам Григорий Николаевич
