«Посмотри назад!» – вдруг услышал Вегрик странный голос.
– …а вот в прежние времена знающие люди… – вещал Утопий.
«Посмотри назад!» – повторило что-то, и тут шея Вегрика будто бы сама повернулась. Позади из темноты подлеска на него таращились два огненных глаза.
– Оборотень! – заорал сапожник и рванул к ближайшему дереву.
Что-то клацнуло позади чуть ли не в дюйме от его шеи. Вегрик и сам не понял, как смог забраться по гладкому стволу, но через несколько мгновений он уже сидел на ветке в десяти футах над землей. Узкая прорезь шлема не давала посмотреть вниз, да сапожник и не особенно хотел видеть, что там происходит. Жуткого рычания и скрежета когтей, рвущих кору с дерева, ему было вполне достаточно. «Боженька, пронеси! Боженька, пронеси!» – бормотал про себя Вегрик, и холодный пот тёк по его спине.
В лунном свете на ровной глади воды он различал голову Утопия. Старик успел по шею забежать в озеро и стоял теперь там, замерев. «С чего он взял, что оборотни воды боятся?» – подумал сапожник.
Через некоторое время рычание стихло. Вегрик решился-таки посмотреть вниз. Он крепко обхватил ствол, подался вперёд и вытянул шею. От увиденного остановилось дыхание. Вегрик раньше и представить не мог, что бывают такие волки. Свободной рукой сапожник хотел протереть глаза – уж не привиделось ли, – но наткнулся на тёплую сталь шлема.
Волк стоял возле гаснущего костра, вперив в Вегрика красные глазищи. В холке он был чуть ли не пяти футов ростом, а в его огромную пасть человечья голова, наверное, поместилась бы целиком.
– Пошёл прочь! Изыди! Именем Святой церкви заклинаю тебя, аминь! – неуверенно пробормотал Вегрик потом зачем-то стянул с себя ботинок и бросил в зверя.
Волк поймал башмак на лету и проглотил, не разжёвывая.
***
Прошло около часа. Костёр догорел, но света луны хватало, чтобы видеть волка. Зверь не трогался с места, ждал и смотрел на сапожника горящими глазами.
У Вегрика началась икота, ноги онемели, да ещё донимали комары. «Всё не так уж плохо, – утешал он себя. – Если это оборотень, то с восходом солнца уберётся восвояси. А до рассвета я как-нибудь продержусь. Эх, и дурья моя башка! Зачем я только ботинок зверюге швырнул? Да ещё тот, у которого подошва целая была! Теперь, почитай, босиком остался».
– Вегрик! Ты живой? – раздался голос Утопия. – Он уже ушёл?
Зверь насторожился, повёл ушами, развернулся к озеру и скрылся в зарослях папоротника.
– Живой! – крикнул в ответ сапожник. – Волк к тебе идёт. Читай скорее свои особые молитвы!
– Я их не знаю! – жалобно пролепетал Утопий.
Вскоре зверь показался у берега, сунулся было дальше, но отпрянул. Видать, правду Уховёрт сказал, что оборотни боятся воды. Волк потоптался немного, потом лёг напротив того места, где виднелась голова старика. До зверя было шагов сто, и сапожник в лунном свете хорошо различал его тёмный силуэт.
– Вегрик! Эта тварь смотрит на меня! – прокричал Уховёрт срывающимся голосом. – Я так долго не смогу стоять! Мне холодно. И тут пиявки!
– Так плыви к другому берегу!
– Не умею я плавать!
– О чём ты раньше думал?! Надо было уходить потихоньку вдоль берега, пока зверь под деревом сидел.
– Я испугался. Думал, он тебя уже сожрал, а если я пошевелюсь, то и меня услышит.
– Испугался он! – проворчал сапожник. – Нечего было всю дорогу про Ларада Хвостатого болтать! Вот и доболтался!
– Вегрик! У меня мышцы сводит! Кажется, сейчас ноги отнимутся!
