– Да пошёл ты, – бросил Майки беззлобно и побрел в дом.
Па слышал, как Антон гремел посудой на кухне, как шумела вода, и с тоской смотрел на сломанную глиняную руку. Майки плохо, так плохо, как самому Па никогда не было. Он мог понять его, мог представить масштабы горя, но не думал, что всё настолько страшно. Нет, Майки не просто успел влюбиться в Юки, он каким-то странным образом слился с ней воедино, не отделял её от себя и теперь, чтобы отпустить должен был вырезать часть своей души и сердца, совершить душевное харакири. Но у него явно нет на это сил. И самое главное – желания.
Вздохнув, Паша вернулся в дом и присоединился к Майки, который вливал в себя чуть ли не весь алкоголь, имевшийся в запасах. Они снова пили вместе, как и тогда, когда Антон принёс весть о том, что Юки больше нет, и ошибся. Только теперь вместо отчаяния каждый испытывал ноющую тоску и горечь. Па с опаской поглядывал на Майки, который пил и не пьянел, остекленело смотря прямо перед собой. В какой-то момент он просто отключился. Упал на циновку и замер. Паша испугался, что сработал жучок, но пульс оказался в норме. Просто организм не справился с количеством выпивки.
Па осторожно перекатил Майки на футон и укрыл легким одеялом. Светало. Спать не хотелось. Паша посидел ещё немного рядом со спящим другом, вышел во двор, навел там порядок: собрал части глиняной руки, поправил камни на дорожке, выровнял землю, а потом, сам не понимая своих действий, закопал руку чуть в стороне от забора. Он не меньше Майки переживал утрату Юки, но боролся с отчаянием всеми силами. Пока он знал, что малютка Го жива, то мог жить сам, чувствовал, что не один, что нужен. А теперь… У него остался только Майки, этот непонятный, немного сумасшедший бывший хантер.
– Прости нас, Го, – прошептал он. – Мы не смогли тебя уберечь. Должны были. Я должен был. Но слишком рано опустил руки. Мы даже не похоронили тебя, как следует. Твоя душа так и осталась неприкаянной. Моя малютка Го… Прости.
Па постоял рядом с импровизированной могилой, чуть склонив голову. Смахнул выступившие слезы, и поднял глаза к светлеющему небу. Страна восходящего солнца. Го так мечтала жить в тихой уютной деревеньке в японской глуши, чтобы первой в этом мире встречать рассвет. Он помнил, каким красивым было её лицо, когда она рассказывала об этой своей мечте. Па помотал головой, чтобы избавиться от воспоминаний.
– Хватит, – твёрдо шепнул он себе и ушёл в дом.
Приняв душ, Паша поставил будильник на полдень и лег спать, убеждая себя, что Майки в состоянии адекватно оценивать ситуацию и ту реальность, в которой им теперь приходится жить.
К обеду по звонку будильника Па и Майки еле поднялись с постелей. Антон сразу ушёл в душ, а Па попытался привести дом в порядок: свернул футоны, снял со стен рисунки, вытащил всё, что нашёл в ящиках стола, скинул вещи Майки в небольшую сумку, подумал, и запихнул их в свой чемодан.
– Быстро ты, – буркнул Майки, когда вернулся в комнату. Выглядел он чуть лучше побитой собаки.
– Чего время тянуть. У нас ещё дела есть до отлёта.
– Жечь?
– Жечь…
Па вынес рисунки и лишние вещи во двор и поджёг. Пламя взметнулось к небу, пожирая то, что наполняло хмурые будни Майки в этом красивом, тихом месте.
– Символично, – с тоской в голосе прохрипел Антон, наблюдая за огненным танцем.
– Огонь очищает, Тох…
Через час они уже стояли около небольшого банковского отделения. Майки взял ключ от ячейки и прошёл в хранилище в сопровождении работника. Спустя пять минут вернулся, неся в руке небольшой толстый конверт.
