«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов - страница 35

И можно ли считать случайным совпадением, что под первый, самый страшный удар этой лавины попали солдаты 1922–1923 годов рождения. Ровесники разгрома Церкви! Дети, появившиеся в свистопляске кощунства, от блудных невенчанных связей, некрещеные. Они росли в атмосфере безбожия, отравлялись химерами «интернационализма», когда само понятие патриотизма воспринималось как оскорбление. А командирами и комиссарами у них были вчерашние комсомольские активисты – те, кто рушили храмы, устраивали безбожные карнавалы, забрасывали грязью крестные ходы. Этому поколению не за что было стоять насмерть. Нужно ли драться и погибать, если немцы – братья по классу? Да и вообще как можно погибать, если за гробом ничего не будет? Логика подсказывала обратное. Надо цепляться за эту жизнь. Единственную… Более 3 млн человек оказалось в плену. Но они почти все и погибли. Одних немцы сразу расстреливали, чтобы не возиться с такой массой пленных. Другие вымерли в лагерях от холода, болезней и голода в первую же осень и зиму. Все поколение оказалось стерто. Вычеркнуто…

Но стала подниматься и оживать другая, настоящая Россия. Уже 22 июня, узнав о начале войны, местоблюститель Патриаршего престола Сергий (Страгородский) написал послание православному духовенству и верующим, оно полетало по стране, зазвучало по всем храмам: «…Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божьей помощью он и на сей раз развеет в прах фашистскую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном долге перед Родиной и верой и выходили победителями…» [30]. 26 июня владыка Сергий при огромном стечении народа отслужил в Елоховском Богоявленском соборе первый молебен «О даровании победы русскому воинству», и их повсюду стали служить регулярно – о победе в Отечественной войне. А 28 июня местоблюститель Патриаршего престола сообщал экзарху РПЦ в Америке митрополиту Вениамину (Федченко): «По всей стране служатся молебны… Большой религиозный и патриотический подъем».

В своем послании верующим митрополит Сергий назвал войну «очистительной грозой». Очистительной! И ведь он был прав. Русскому народу в самом деле пришлось очищаться от богоборчества и прочих соблазнов, которых он нахлебался в предшествующие десятилетия. Пришлось неимоверными страданиями и потерями искупать то, что он натворил при попытках строительства «земного рая». Люди стали обращаться к Господу. Да и как было не обратиться к нему матерям солдат, которых в это время перемалывали вражеские танки? Как было не обратиться женам или детям бойцов, уходивших в армию? Как было не обратиться к нему самим солдатам? Протоиерей Георгий Поляков (сам ездивший на Чеченскую войну) писал: «Кто побывал в смертельном бою и хоть краем глаза видел смерть, знает – никто не умирает атеистом. Когда дыхание смерти почувствуешь рядом, почувствуешь ее прикосновение и неминуемость прощания с жизнью… порой самые рьяные атеисты обращались к Богу» [98]. До нас дошли кадры старой кинохроники, фотографии, показывающие переполненные храмы. И среди прихожан – много военных. Солдаты, командиры молятся не таясь, открыто.

Церковь благословляла «предстоящий всенародный подвиг». И действительно, Господь даровал России время подвига. Нет, никуда не исчезли приспособленцы, шкурники, фарисеи. Но в такое время на первый план выходят не они, а подвижники. Они проявляют себя, они становятся примерами, и дух подвижничества охватывает других, ведет за собой. Безвестные солдаты с гранатой в руке, с трехлинейной винтовкой, вставали насмерть, чтобы хотя бы задержать врагов. Защитить родных, односельчан, товарищей по службе. Многие никогда не бывали в храмах Божьих, никогда не читали Евангелий. Но их душам открывалась высшая любовь! Та самая, о которой говорил Спаситель: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин, 15,13). В тылу изможденные, голодные женщины, старики, подростки, надрывались на производстве, чтобы обеспечить своих воинов оружием, боеприпасами, обмундированием, едой. Отдавали все силы, здоровье, а то и жизни – «за други своя». И Господь был близко, рядом с ними.