– Я… не всегда его решения поддерживаю.
– И все же вы вместе шли на выборы.
– Да, но…
Аня напряглась, вытянулась на качелях, но потом, не найдя нужных слов, сгорбилась и опустила голову.
– Но что? – спросил Рихтер.
– В начале все было по-другому. У него были замечательные планы: вовлекать учеников в общественную жизнь, в управление школой. Он обещал мне, что реформирует школьную газету, которую раньше никто не читал, и сделает меня главным редактором.
– Разве он не выполнил обещания?
– Выполнил… Вот только я не ожидала, что власть, пусть и символичная, так его испортит.
– Что ты имеешь в виду?
– Он стал думать только о себе, об имидже. Кроме школьной газеты, ни один другой пункт из программы он даже не попытался реализовать.
– Типичный политик.
– Да и школьную газету Палкин все больше пытается использовать в своих интересах. Он стал лгать и… наверняка делать еще что-то отвратительное, о чем я пока даже не подозреваю.
Рихтер усмехнулся.
– Что смешного?
– Удивляюсь тебе. Думаешь, раньше он был другим?
– А разве это не так?
– Сама подумай: как власть или деньги способны исправить человека в лучшую или худшую сторону? Мне кажется, они просто усиливают те качества, которые и раньше в нем были. Посмотри на Володю. Бессменный староста класса, главный помощник директрисы, участник всевозможных молодежных движений с похвальными листами из министерства образования и городской администрации.
– Мне казалось, он умный. Я думала, вместе у нас хватит сил изменить что-то к лучшему.
– Он умный, в этом не сомневайся. Вот только делает то, что будет лучше для него самого.
Саша оттолкнулся ногами от земли. Цепи, на которых держалось сиденье, грузно скрипнули и начали медленно покачиваться.
– Что делать-то с ним теперь будешь? – спросил Рихтер.
– Впереди следующие выборы.
– Думаешь, он так просто подвинется?
– У меня есть еще время. Нужно только найти подходящего кандидата. Такого же умного, но честного и открытого. Искреннего. Того, кого не смутят и не испугают косые взгляды конкурентов. Того, кого хорошо знают в школе. Кого уважают и любят многие ученики и учителя.
– Где ж ты найдешь такое краснокнижное животное?
Рихтер, не переставая раскачиваться, повернулся к Некрасовой. Аня, не отрываясь, смотрела не него и крутила головой в такт качелям. Только спустя минуту Саша понял, что значит этот взгляд, и резко затормозил ногами о землю.
– Нет, – сказал он, когда качели остановились. – Ты сбрендила? Нет… даже не думай. Нет! – воскликнул Рихтер, потому что Некрасова продолжала смотреть на него.
– Послушай. – Аня взяла Сашу за руку. Он вдруг перестал думать о чем-либо еще, кроме ее прекрасной бледной кисти, которая касалась его грубых, испещренных порезами от струн пальцев. – Мы зря все это сейчас обсуждали? Ты же сам понимаешь, что ни к чему хорошему президентство Палкина не приведет. Сам он не уйдет, поэтому нужно с ним бороться.
– Если так хочешь, сама иди на выборы. – Рихтер отвернулся, но руку не отнял.
– Я… я… я не могу. Палкин мне не позволит.
– Почему? Ты ведь была в его команде перед прошлыми выборами, знаешь его слабости и уловки. В твоей колоде много козырей.
– Но у него есть джокер, который перебьет любую карту.
– О чем ты?
– Не бери в голову.
– Ладно… Но у меня нет никаких преимуществ. Особенно в конкуренции с Палкиным.
– Забавно, но так получилось, что я брала у него и у тебя интервью в один день и перепечатывала их потом тоже одно за другим. Я по двадцать раз прочитала его слова и твои и многое поняла.
