– Ты не можешь быть перворожденным, – сказал Пилс. – Это легенда, вымысел.
– Тогда что ты видишь сейчас?
– Не знаю. Безумие, подделку. Может быть, я пил слишком много и сошел с ума.
– Или легенды просто вдруг оказались правдой.
– Нет! – Пилс сильно вспотел, но не заметил этого. – Ты просто смеешься надо мной!
– Как старший над ребенком?
– Ты не можешь быть Номмо. Не можешь быть перворожденным!
– Боишься утратить свою исключительность, малани?
– Даже если перворожденные и существовали, то они умерли давным-давно.
– Они просто перешли на новый уровень. Без времени и пространства. Они…
– Они? – зацепился за услышанное слово Пилс. – Ты сказал: они? Они – не мы! – ему захотелось рассмеяться. – Выходит, ты не один из них. Выходит…
– Они просто не взяли меня с собой.
– Не взяли? – Пилс обмяк, сдался. – Но…
– Так решили наши первопредки.
– Кто?
– Те, кто был до нас и дал жизнь нам, как мы дали жизнь вам – малани, – дух вернулся в тело красавца Юругу. – Ты знаешь, что такое вселенский хаос, художник? – спросил он Пилса голосом Юругу. – Знаешь, что в этом хаосе скрыто порядка во много раз больше, чем ты можешь себе представить? – он потянулся за стопкой, выпил. – Вся наша вселенная – это одна большая дорога. А у каждой дороги есть начало и конец, художник. У каждого мира есть свой расцвет и свое падение. Свое добро и свое зло. Свой свет и своя тьма. Своя половина… – он закрыл глаза, замолчал.
– Половина? – растерянно спросил Пилс. – Женщина? Так все дело в женщине? Даже у Номмо? Тебя не взяли, потому что ты не смог найти себе пару?
– У меня была пара до тех пор, пока совет не решил, что молодому народу малани нужен посланник, нужен свет, за которым они смогут идти, – Юругу посмотрел на Пилса. – Вы тогда убивали друг друга, ненавидели, находились на грани краха, гибели, поэтому…
– Поэтому нашим спасителем стала твоя девушка, твоя половина? – Пилс потянулся за своей стопкой, но решил не пить.
В памяти оживали древние легенды, в которые уже никто не верил. Они стирались, становились пылью. Легенды о спасителе, пророке…
– Для меня это всего лишь моя половина, – тихо сказал Юругу. Пилс бросил на него короткий взгляд, боясь смотреть слишком долго. – Она спасла вас. Вы убили ее.
– Мне жаль.
– Не извиняйся. Она знала, что все будет именно так… – Юругу снова выпил, замолчал, предаваясь воспоминаниям.
– Поэтому ты остался? – спросил Пилс, выждав пару минут.
– Поэтому они оставили меня здесь, когда настало время покидать вас. Оставили, потому что вселенский хаос стремится к порядку, к парности…
– Вот как… – Пилс снова подумал, что было бы неплохо выпить. – И ты все это время… был здесь? Среди нас? Один? – Юругу не ответил, но Пилс знал ответ. – Так много лет.
– Время ничего не значит для меня. Куда страшнее видеть, как умирает память. Вы забываете своего спасителя, и вместе с вами, кажется, я начинаю забывать свою половину.
– Представляю, как ты ненавидишь тех, кто заставил тебя тогда расстаться с ней.
– Тогда в этом был смысл. Сейчас – только пепел.
– Из-за нас?
– Вы – малани. Вы слишком молоды, чтобы понимать это. Но вот первопредки…
– Так ты зол на них за то, что они не сказали тебе, как все будет спустя тысячи лет?
– Сомневаюсь, что их заботило это. Лишь порядок вселенского хаоса. Словно краски, вылитые наудачу на холст в надежде, что случайность создаст идеальную картину, художник.
– Такого не бывает.
