Пришлось вставать, отодвигать придвинутый стул, отпирать щеколду и выглядывать наружу.
— Доброе утро, — мрачно поздоровалась я, осматривая хозяйку.
Та стояла на пороге с двумя огромными коробками в руках.
— Посторонитесь, — властно распорядилась она, проталкиваясь в комнату. — Не видите, мне тяжело.
Пришлось отходить в сторону, попутно протирая глаза.
Рьина вошла, деловито осмотрелась и сгрузила коробки на кровать, только после этого обернулась и поглядела на меня.
Цокнула языком.
— Приличные рье спят в ночной рубашке, — выдала она, оглядывая мою полуголую натуру в трусах и топе.
— Что есть, в том и сплю, — не видя смысла особо оправдываться, ответила я.
— Вот именно поэтому я тут. — Рьина принялась деловито открывать коробки. — Если Бэдфорд думает, что я позволю позорить свое имя, — он ошибается. Я ни за что не отпущу вас во дворец в том виде, в котором вы, Анна, разгуливаете по городу.
От удивления мои брови поползли вверх.
— Что вы на меня так смотрите, — продолжала старушка. — Я не хочу, чтобы все потом судачили о том, кого я впустила в дом. Не позволю!
Голос ее возвысился и даже отразился легким эхом от потолка.
Рьина вытащила из коробки светло-серое платье и протянула мне.
— Считайте, с моего плеча. Покупала себе десяток лет назад, ради одного важного приема. Наряд почти новый.
Шок — больше нечего сказать. Вот уж откуда не ждала милости, так от Томпсон.
— Но размер… — нерешительно промямлила я.
— Должен подойти. Я, может, чуть шире в бедрах и груди, но рост у нас одинаковый. Лишнее подколем булавками. В любом варианте это лучше, чем ваше протертое и перелатанное платье.
Спорить с очевидным было глупо, я лишь растерянно промямлила:
— Спасибо.
— Не за что! — то ли рявкнула, то ли осекла меня женщина. — Что стоите? Надевайте быстрее, я еще должна заплести вам волосы. Во дворце не терпят растрепанных особ.
Под бдительным взором рьины пришлось начать примерять платье. Может, модным его назвать было и нельзя, но приличным — безусловно. Приличнее просто некуда.
Серый цвет, аккуратная вышивка, много пуговиц под самый ворот и крой, исключающий даже мысли, что у обладательницы такого платья где-то под ним имеются вторичные половые признаки.
Грудь кроме ворота прикрылась огромным кружевным жабо, а юбка была куда свободнее, чем моя предыдущая, в которой иногда казалось: пара шагов, и она окончательно расползется по швам.
— Ну вот! Другое дело, — довольно оглядывая меня, произнесла старушка. — Теперь теплые чулки и перчатки.
Она достала их из другой коробки и тоже вручила мне.
— Только с обувью не помогу, у меня нога меньше. Впрочем, думаю, этого уже будет достаточно.
Она усадила меня за зеркало, а после долго колдовала над моими волосами.
Я боялась, что она опять примется за свое, начнет отпускать колкости про нечесаные патлы (что неправда), но и тут Томпсон удивила. Плела мудреные косы молча, лишь изредка больно натягивая ту или иную прядь, чтобы крепче держалась. В итоге у меня на голове возникла совершенно приличнейшая композиция из кос, где ни один волосок не выбивался в сторону.
И все это без лака или других современных фиксаторов для волос.
— Вы кудесница, — выдохнула я. — Спасибо.
Томпсон гордо вздернула нос и тут же разрушила весь приобретенный флер:
— Это чтобы мне за вас стыдно не было. Жаль, вместе с платьем нельзя вложить в вашу голову и учебник этикета.
— Так проинструктируйте! — попросила я. — У меня талант к обучению, схватываю на лету.
