– Давай сначала кухню проверим?
«Не зря у тебя фамилия Ложкина, только о жратве думаешь», – Витька улыбнулся своим мыслям, сохраняя серьезное лицо.
Они осмотрели все ящики, но кроме трех тощих тараканов ничего не обнаружили. Улька расстегнула замок на олимпийке:
– Душно. Дай воды.
– Мы обычно на обратном пути пьем. Чтобы не приспичило в самый неподходящий момент.
– Всё равно дай.
Они чуть расслабились, по крайней мере, о Бурой чесотке сейчас можно было не беспокоиться. Клещи-убийцы, при всей своей неуязвимости в теле носителя, имели один значительный изъян – во внешней среде паразиты могли прожить не больше суток. Даже одежда зараженных через двадцать четыре часа считалась условно безопасной. Так заявляли ученые. Хотя сложно было найти человека в своём уме, который согласился бы надеть вещи после пятнистого.
– Судя по слою пылюги, все клещи здесь давно передохли, – отметил Витька.
Они обошли первый этаж, затем второй, заглянули на чердак, но поживиться оказалось нечем.
– Черт! У этого мужика полюбасу богатый арсенал хранился. Если у меня батя, простой охотник, пять стволов держал, то у этого на целый оружейный магазин, наверное, припасено было.
– Что поделать, все увез с собой.
– Сука! – Бобров со злости пнул стенку и тут же услышал странный глухой звук.
– Вить, успокойся! Еще ногу сломаешь. Как я тебя домой потащу?
– Погоди, – он стал осторожно простукивать подозрительное место, – слышишь? Где там моя отвертка…
В стене обнаружился тайник, так ловко замаскированный, что даже глядя в упор никто бы не догадался. Бобров вскрыл дверцы и достал два новеньких карабина с сотней патронов в коробках.
– Твою дивизию, Улька! Вот это пруха! Грамотно сделано, мужик тут нычку оставил, на случай возвращения. Чуйка у меня, слышишь?! Чуйка!
Ложкина захлопала в ладоши:
– Молодчина, знал куда пинать!
Но бурную радость бесцеремонно прервал грохот выстрелов. Парочка рухнула на пол за чайный столик.
– Ой, Витя! Что делать?!
– В комнату, живо! Да ползком дура, ползком! Башку опусти, жопу прижми. На животе давай, на животе!
Они пробрались в спальню и прижались спиной к глухой толстой стенке. Раскатистая автоматная очередь повторилась. На этот раз в ответ дважды громыхнуло из ружья.
– Из Калаша, кажись. Не по нам – и ладно. Да, отпусти ты, задушишь!
Витька выбрался из объятий Ложкиной, которая со страху вцепилась в него как утопающая. С минуту они просидели без движений. Перестрелка продолжалась. Пока ни одна из сторон не могла взять верх.
– Назад нельзя. Заметят, разбираться не станут. У нас пушек на троих, а стрелять я один умею. Мы ж не знаем, сколько их там собралось. Не хочется под раздачу попасть. Здесь через окно вылезем на задний двор и огородами свалим.
– Ага, только быстрее… мамочки, я не хочу умирать, – пробормотала Улька, стиснув колени.
– Никто из нас не умрет. Они между собой разбираются, главное – внимание не привлекать. Тихо, молча, уходим по-английски. Поняла?
Ложкина кивнула, стуча зубами. План сработал. Парочка выбралась на улицу, перелезла через ограду к соседям, затем на дорогу, и пустилась рысью подальше от перестрелки. Остановились они только в поле, отбежав с километр от станицы. Улька присела на корточки, держась за ноющую печень, Витька тоже хватал ртом воздух:
– Да. Прав Таран. Бросать надо курить.
– А мне бегать по утрам. И для фигуры полезно.
– Ну, фигура у тебя очень даже красивая, – неловко обронил комплимент Бобров.
