— Обезболивающее? — участливо улыбнулся волшебник.
— Обойдусь. — скупо бросил Нил, а затем недовольно кивнул в мою сторону, — Может, ей лучше выйти?
— Нет. — невозмутимо возразил Лиам. — Эйрин должна быть готова ко всему. Вдруг ей придется стать свидетельницей пыток. И потом она у нас уже взрослая девочка. Правда, моя дорогая? — он внимательно посмотрел на меня и, получив утвердительный кивок, довольно ухмыльнулся и продолжил, — Мы не знаем, что нас ждет в стенах Копоти. Ей следует научиться сдерживать эмоции и привыкнуть наблюдать бесстрастно. Орхан, запрети Эйрин закрывать глаза.
— Да я и не собиралась, — вскинув подбородок, начала было я, но маг уже успел шепнуть что-то непонятное и провести своими проворными худыми руками около моего лица.
Хихикнув, волшебник бессовестно громко объявил:
— Сегодня вернем невинность нашей Эйрин?
Мои щеки запылали. Но, кажется, эта фраза не смутила никого, кроме меня. Наставник небрежно ответил:
— Да, но сначала изменим внешность и фигуру Нила.
Орхан кивнул, а после с любопытством стал наматывать круги вокруг будущего вора. Остановившись, понюхал воздух над головой привязанного и с нескрываемой иронией в голосе спросил:
— Ты не сделал ее своей?
Скрежет зубов моего друга мог бы резать стекло.
— Нет. Может, начнем?!
Маг снова засмеялся и обратился уже к начальникам:
— Красавчик, уродец, кого будем лепить?
Те одновременно ответили:
— Красавчика.
— Уродца.
Колдун азартно хмыкнул, словно не сомневался, что их мнения разделятся. На минуту задумался, закрыл глаза, поднял руки над головой, направив ладони в сторону Нила. Три раза щелкнул пальцами и начал что-то шептать на странном шипящем диалекте.
Когда перевоплощение началось, я сделала непроизвольный шаг назад, но встретила крепкие руки Лиама, обнявшего меня сзади и шепнувшего:
— Смотри внимательно, Эйрин. И не смей его жалеть. Сегодня важный урок для вас обоих.
Тело Нила сотрясалось, покрывалось потом, извивалось и нещадно менялось. Мы слышали хруст костей и треск кожи, видели страдание в его глазах и ощущали боль в глухих стонах, которые он, кусая до крови губы, пытался сдержать. Пару раз, друг не выдерживал боли от новой волны судороги, пронзившей тело и из его рта вырвался глухой крик. Он ничего не говорил, только раз простонал:
— Уберите Эйрин…убери…
Я хотела закрыть глаза, хотела отвернуться, хотела приставить тео-пистолет к голове Орхана и прекратить страдания того, кого любила. Но меня крепко и безжалостно держали сильные руки, а глаза не слушались, отучившись закрываться.
Наконец, пытка привязанного закончилось, и я резко обмякла в руках Лиама. Он повернул меня к себе, приобнял и слегка похлопал по спине, недовольно хмыкнув:
— Околунный агент не должен рыдать при простом изменении тела одного из своих коллег. Я тебе разрешаю так горько плакать, только если Нил не оправдает наших надежд и станет посредственным карманником.
К глазам вернулась способность моргать и, спешно вытирая слезы, я бурчала, что их появление — это, наверняка, проделки волшебника, никак не связанные с настоящей реакцией.
— Говорил же, ей лучше выйти. — произнес незнакомый хрипловатый голос, и мы с Лиамом одновременно повернулись к нашему видоизмененному вору.
Шоколадные волосы стали совершенно черными, скулы несколько сузились и по странности придали лицу более изящное выражение, к носу прибавилась небольшая горбинка, а карие глаза превратились в серые омуты. Кажется, только губы остались прежними и сейчас хитро улыбались.
