Парис замедлил шаг. Марк требовательно мотнул головой, но актер и не думал подчиниться. Он смотрел на приближавшихся как бы в нерешительности. Марку пришлось остановиться.
Городские стражи прошли совсем близко. Командовавший ими трибун грубо оттолкнул Париса в сторону. Марк стиснул зубы – затевать ссору не имело смысла. В неравной схватке доверенного ему актера могли всерьез искалечить. Марк хорошо запомнил стеклянные глаза и перебитый нос трибуна. Когда-нибудь он вновь встретится с этим человеком. Но ярость еще не остыла, и Марк резко сказал Парису:
– Идем.
Актер, смотревший вслед солдатам, повернулся. Лицо его было неподвижно.
– Ты можешь убить меня теперь, если хочешь. Здесь достаточно темно и пустынно.
Марк открыл рот. От удивления он просто прирос к мостовой.
Парис неожиданно рассмеялся.
– Урок мне, – сказал он. – Вот как надо отыгрывать изумление.
Он снова засмеялся и покачал головой. Марк все не мог опомниться.
– Префект Фуск и впрямь печется о моей безопасности? – чуть насмешливо спросил Парис. – Что он приказал тебе?
– Ты же слышал. Проводить тебя до дома.
– И все?
– Да.
– Ну, идем, – Парис, посмеиваясь, направился дальше.
Марк следовал за ним, мучительно пытаясь осознать случившееся. Наконец, ему удалось выстроить цепочку: Парис – Августа Домиция – император – префект Фуск. Если император и впрямь гневается на актера, приказ должен будет выполнить префект Фуск. Марк сказал:
– Отправься я с иным поручением, Виния Руфина не была бы так спокойна.
– Не переживай, тебе еще представится случай отличиться, – сказал Парис, и сам почувствовал, что шутка вышла неудачной.
В молчании они отправились дальше. Свет факела так же озарял стены домов, закрытые ставнями окна. Шаг Марка оставался так же легок и стремителен, но… Мысли его не были ни светлы, ни легки.
Не зря шептались болтуны на Форуме. Августа Домиция заметила актера. Заметила и отметила. Император не простит оскорбления. Дерзкий актер обречен. Обречен… И знает это! Недаром оглянулся на солдат – защиты искал. Своего провожатого боялся. Был уверен: префект Фуск уже получил приказ, центуриона послал исполнить.
Марк невольно замедлил шаги. Так и будет. Домициан повелит префекту Фуску, префект Фуск скомандует преторианцам… Кому именно? Ему, Марку? Скверно стало на сердце. Очень скверно. В Британии он против врагов меч обнажал, против варваров. Против кого поднимет меч в Риме? Редкую доблесть проявит – беззащитного актера сразит?
Этим вечером они с Парисом возлежали за одним столом, разделяли угощение. Даже одну виноградную гроздь потянули в разные стороны! Марк вспомнил, как подал Панторпе очищенного рака, а та замешкалась взять – засмотрелась на Париса.
Внезапно ему представилось Панторпа, бьющаяся на земле подле убитого актера. Марк даже головой тряхнул, отгоняя наваждение, так ясно увидел, как волосы девушки полощутся в пыли, а под ногти ей забивается грязь и черная запекшаяся кровь.
Марк скосил глаза на Париса. Тот шел, беспечно помахивая рукой. Бормотал что-то. Что? Слова новой роли? Значит, уже не боялся. Понял – в эту ночь умирать не придется. А может, вовсе не придется умирать?
Недаром префект Фуск твердил про великодушные Афины и залитый кровью Рим. Предупреждал актера, хотел уберечь от беды. Марк чуть не хлопнул себя по лбу. «Вот растяпа! Полководцы не зовут солдат за пиршественный стол. А тебя нынче удостоили подобной чести. За какие заслуги? Тебе доверили охранять актера. Вряд ли завтра прикажут его убить. Подумай, чего от тебя ждут!»
