– Держите пари, говоришь?
– То есть, он держит, – торопливо поправилась Виния.
– Не лукавь, племянница. Я, может, стар, да не так глух. Ты сказала: «Мы держим».
Виния смущенно разглаживала складки покрывала.
– Я хочу знать, сколько ты поставила, – отчеканил Анций.
– Совсем немного, дядя, я не могу рисковать… И вовсе не рассчитываю подобным способом поправить свои дела.
– И все-таки – сколько? – допытывался Анций.
– Меньше, чем я трачу в день на содержание этого дома и рабов…
– И все-таки?
Виния закрыла глаза и назвала сумму.
– Я не понимаю, – прозвучал голос Анция. – Если ты столько тратишь ежедневно, то как еще не просишь подаяния у Капенских ворот?
Виния не стала спорить.
– А сколько поставил префект Фуск?
– Много больше. Он богат.
– Это он-то богат? – усмехнулся Анций. – Добрая половина Рима разбогатеет, когда он долги раздаст.
– Неважно.
– Конечно, – охотно согласился Анций. – Теперь, когда он префект преторианцев, это просто не может иметь значения.
– Я не то хотела сказать…
– Оставь, племянница. Твоя преданность бескорыстна, охотно верю.
Они помолчали.
– Но я не могла отказаться от пари, – принялась оправдываться Виния. – А на меньшую сумму и спорить неловко…
– С кем ты билась об заклад?
– С Гаем.
Табурет под Анцием заскрипел.
– Час от часу не легче. Римский претор! Я полагал, он достаточно взрослый, чтобы не поддаться дурному влиянию.
– Я должна была поддержать Меппа! – горячо воскликнула Виния. – Он клянется, что его никто не сумеет обойти. Мол, у него лучшая упряжка во всей империи. Я и сама так думаю. И вдруг он узнал бы, что я отказалась держать пари!
– Так Мепп бывает здесь?
– Каждое утро является меня приветствовать, как и положено доброму клиенту.
– В этом доме собирается все римское отребье, – заметил Анций. – Только гладиаторов не хватает для полного счета.
Виния прихлопнула рот ладошкой. На днях кто-то упрашивал ее пригласить бестиария Карпофора. Ах, да, Септимия, молодая жена дряхлого мужа. Ну, ни за что! Скорее она пригласит тигра или ягуара, из тех, что безжалостно убивает доблестный Карпофор.
– Мепп – отпущенник моего отца, – напомнила Виния.
«Ручаюсь, – говорил Тит Виний, покачивая огненной головой, – этот мальчишка возьмет все призы: и пальмовые ветви, и венки, и золото, если, конечно, прежде не свернет себе шею».
Снова воцарилось молчание. Наконец, Анций поднялся.
– Уже середина ночи. Я своей болтовней не даю тебе спать – тоже целитель нашелся.
Виния проводила дядю до порога, а затем на цыпочках вошла в комнату Панторпы.
– Она спит, госпожа, – послышался из темноты голос Намии, рабыни-эфиопки. – Благородный Анций велел дать ей вина с сонной травой. Она спит.
– Вот как? – Виния улыбнулась. – Хорошо.
Корнелий Фуск снял с ее плеч одну заботу, дядя Анций – другую. Виния легла и, несмотря на лихорадку, сумела уснуть.
* * *
Десять лет в легионах – шаг легок и тверд, подбитые гвоздями подошвы звонко стучат по мостовой. На левой руке – золотое запястье – почетное отличие за участие в Британской войне. На груди, под панцирем – длинный белый шрам. Да, Марк знает, что такое мечи варваров. Повидал он их горные убежища, повидал боевые колесницы: начинал службу не в столице, среди портиков и таверн – в знаменитом Четырнадцатом легионе, под командованием таких военачальников, как Юлий Фронтин и Юлий Агрикола. Был ранен, был награжден, дослужился до центуриона второй когорты, был замечен, переведен в преторианскую гвардию, и здесь получал повышения.
