Чужое приближение воин почувствовал, а потом и услышал задолго до того, как в его комнату постучали. Сидалю не спится сегодня, что ли? Нет, постойте… Прислушался. Это не мужчина. Так сердце мужчины не бьется. Но и на ребенка не похоже. Да и откуда ему тут взяться? Дети – редкость для Заблудшего. Зачем потомство, если время для тебя почти не имеет значения? Если, конечно, ты не собираешься совершить Ритуал.
Тансиар насторожился, напряг слух и, одним слитным движением вскочив с кровати, через секунду оказался у двери. За мгновение до того, как в нее должны были постучать, Чиаро потянул ручку на себя. Косой поток света скользнул в спальню, вызолотив ночной сумрак.
На пороге стояла она. С распущенными волосами, струящимися подобно черным волнам с хрупких плеч. Лицо разбито: левая щека в крови, правая – уже посинела.
– Вода не боится, вода ни от кого не бежит. – Разомкнулись бледные потрескавшиеся губы. – Но я сбежала. Потому что я слабая.
– Кто это сделал? – ярость в голосе. К чему спрашивать, если ты и сам знаешь?
– Он спит. Туда я больше не вернусь. По крайней мере, сегодня… У меня просто не хватит сил. – Сейчас она больше похожа на горную серну, чем на пепельную кошку.
Взяв ее покрасневшие из-за браслета запястья в свои руки и осторожно, словно пугливого зверя, погладив их, Альентэ произнес:
– Не знаю, как ты, а я не видел женщин сильнее. Немногие могут сопротивляться сатриниту.
– Смелые могут. Те, кто любит и кого любят. Меня еще никогда не любили…
– Возможно. Но это в прошлом…
Она не испугалась и не отступила. Наоборот – шагнула вперед.
Помнится, ты просила меня освободить тебя, и я сделаю это, но по-иному.
Одежды упали под ноги, и в ее диковатых изумрудных глазах блеснул вызов. Чиаро этот вызов понял и принял.
* * *
Сладкая радость утомленных тел. Страх, страсть, счастье, боль и отголоски – одного в другом – сердец, бившихся в такт все сильнее, а сейчас – постепенно успокаивающихся. Любые слова, даже самые нужные, иногда бывают лишними.
Тихий шепот:
– Прости меня.
– За что? – воин мягко улыбнулся, приподнялся на локте и прогладил поблескивающий в темноте шелк волос.
– За то, что с тобой я смогла вспомнить, кем являюсь и чего по-настоящему заслуживаю. Впервые со дня нашей с ним свадьбы.
У обычной римерианки, окажись она на ее месте, наверняка после такого назавтра под глазом расцвел бы огромный синяк. Скулы и руки саднят и ноют до сих пор. И что это за удовольствие, бить наотмашь по лицу? К утру, конечно, все заживет и никто ничего не заметит, а ночью все повториться опять. Нет! Уже не повторится. Муж уходит на Черту… Его не будет в Эбене, он сам ей об этом сказал.
– О чем ты задумалась?
– Вечность с Наследником – не знаю, хватило бы меня на это? Но я лучше умру, чем стану рабой!
– Ты никогда ей не станешь. – Касаясь прохладными губами на глазах заживающей щеки, ответил Тансиар. – Поверь мне, если не веришь себе. Но почему ты пришла именно сегодня?
– Скоро ты уйдешь, и вместе с тобой уйдут надежда, уверенность, свет…
– Я ухожу не навсегда.
– Но ты уходишь… Я боялась этого и ждала! Я всегда помнила, что этот момент настанет и не в моих силах будет остановить тебя. Ведь ты воин. Солдат.
Она целовала каждый шрам на его груди и говорила такие вещи, что Тансиару казалось, будто мир опрокидывается под ним. А потом он услышал… Этого языка Чиаро не знал, а она не говорила вслух, но он понимал каждое слово: «
