В больничной палате тепло и покойно. Нет никаких тревог, нет переживаний. Всё регламентировано чётким распорядком дня. После завтрака обход врачей, потом процедуры, а потом посещение родственников.
Двери палаты открылись, и в неё вошла Катя. Она разложила на тумбочке фрукты и поцеловала мужа.
– Ну, как ты сегодня? – спросила она Раба.
– Шов уже не болит, а в остальном ничего нового. Что может быть нового в больнице? А что у тебя? Ты в институт ходила? Надо же что-то решать.
– Не пойду я туда, понимаешь, не могу. После того, что произошло, я не смогу там больше учиться.
– Может быть, тебе в другой ВУЗ перейти?
– Не знаю. Я даже думать об этом сейчас не могу.
– Ну и ладно, отдохни пока. Всё должно успокоиться.
Но покойным можно быть только в больнице. Стоит лишь выйти за её пределы, как жизнь моментально втягивает в свой водоворот, как она не даёт тебе ни дня, ни минуты, ни секунды для раздумья. Каждый шаг, каждый поступок может в одно мгновение перевернуть всё, к чему ты стремишься, изменить, а то и совсем прекратить всё то, что мы называем жизнью. Наверное, только один господь Бог может знать наверняка, что ожидает нас завтра, в следующий час, в ближайшее мгновение.
Раб, лёжа в больнице в полном покое, конечно, не предполагал, что жизнь не будет ждать его выздоровления. Она продолжит своё движение вперёд, не обращая никакого внимания на временную недееспособность человека.
В институте декан со своим заместителем вынуждены были разбираться в том конфликте, который произошёл между Димой и Рабом.
– Значит, ты считаешь, что мы должны просмотреть эту порнуху, – говорил декан, показывая на кассету.
– Хочется нам смотреть, или нет, мы должны принять только объективное решение. Вы же не станете отрицать, что конфликт между студентами имеет очень веские основания?
– Да, но что это может изменить? Виновный сидит в тюрьме.
– Он виновен только в том, что не сдержал своих эмоций.
– Ну что ж, давай.
Заместитель вставил кассету, и они замерли перед экраном. Кассета закончилась. Экран покрылся рябью.
– Поставь ещё раз, – попросил декан.
– Понравилось? – пошутил заместитель.
Декан выразительно посмотрел на зама.
– Говорят тебе, поставь сначала.
Заместитель перемотал кассету и снова включил магнитофон.
Декан смотрел уже не отвлекаясь, рассматривая подробно практически каждый кадр.
– Вот здесь останови. Теперь вперёд, по одному кадрику – командовал он заму. – Стоп! Смотри, ты видишь?
– Что? – ответил заместитель.
– Вот там, шкаф.
– Ну, вижу.
– А зеркало в шкафу?
– Зеркало вижу.
– В зеркало посмотри.
– Смотрю.
– Вот эта фигура тебе ничего не напоминает? – декан показал пальцем на отражение, которое промелькнуло в зеркале шкафа. – Это же староста их группы. Рабов.
– Значит, он был там?
– Значит, то, что произошло между старостой и студентом, не было простой вспышкой ревности? Значит, Рабов действительно имеет к этой истории самое непосредственное отношение.
Всему на свете когда-нибудь приходит конец. Вот и Володино заключение в больнице закончилось. Ему выписали больничный и отправили на амбулаторное лечение по месту жительства. Не успел он войти в дом, как Катя тут же подозвала его к телефону.
– Володя, это тебя, – крикнула она. – Он уже третий раз сегодня звонит, – добавила она шёпотом, прикрыв ладонью микрофон трубки.
Володя взял трубку и ушёл с ней в другую комнату.
– Я слушаю, – сказал он.
