– Так что же ты медлишь? – шипел старикашка, шаря руками по кровати. – Где ты, мое глупенькое дитя? Или мне позвать верного слугу Джона, чтобы он нашел тебя? Ты и без того скоро с ним познакомишься, и весьма близко! Если не сумею обрюхатить тебя сам, отдам Джону. Я слишком устал и немощен, чтобы заниматься всеми этими пустяками! Хватит мне перебирать женщин! Ты последняя из всех моих жен, и я любым способом добьюсь от тебя наследника! Что скажешь, девушка?
Наверное, он пытается запугать ее? Или она не расслышала?!
– Кажется, мой господин, вы совершенно отчаялись, если только не… я верно вас поняла? Вы и впрямь можете отдать свою жену слуге, чтобы тот наградил ее ребенком?!
– Вне всякого сомнения. Я питаю к Джону некоторую слабость. Он мой любимый слуга, и я не постыдился бы назвать его дитя своим. Пусть лучше все достанется ему, чем моему ненавистному живоглоту братцу!
– Но почему бы вам попросту не объявить, что Джон – ваш побочный сын?
– Не говори глупостей, девочка! Никто этому не поверит. Но ни один человек не усомнится, что я отец твоего младенца!
Неужто такое бывает? Этот человек хуже любого зверя! Те по крайней мере никого не принуждают спариваться! И если Лайонз сам окажется ни на что не годным, значит, бросит ее такому же грубому скоту, как сам, только помоложе, нимало не заботясь о ее чувствах и желаниях. Жильбер тоже не станет возражать, поскольку преследует те же цели, что и Лайонз.
Господи Иисусе, неужели ей действительно придется через это пройти? Конечно, Годвин настолько жалок и немощен, что даже она, слабая женщина, в силах противостоять ему. Но что станется с матерью? Кроме того, он ее муж, то есть приобрел полную власть над своей женой. Сама жизнь Ровены зависит от одного его слова, и если ему взбредет в голову расправиться с ней, никто и не подумает вступиться за нее.
– Что же ты мешкаешь? – взвизгнул старик. – Или я ошибся в выборе, и следовало бы подыскать девушку посговорчивее, которая была бы рада согреть мою постель? Немедленно иди сюда, жена, и приготовь меня, слышишь?
Услышав приказ, Ровена нервно дернулась, но не сумела заставить себя прикоснуться к мужу. Она скорее умрет!
– Не могу, – громко сказала она, надеясь, что Годвин расслышит. – Если хотите взять меня, я не стану сопротивляться, но и помогать вам не желаю.
Лицо старика вмиг побагровело, безумно вытаращенные глаза едва не вылезли из орбит. Он кипел таким неукротимым гневом, что Ровена лишь сейчас поняла, почему ни одна из десяти жен не посмела ни в чем ему отказать. Что, если он прикажет избить ее за строптивость? Самому ему с этим явно не справиться.
– Ты… ты… – заикаясь, прохрипел Лайонз, злобно уставясь на нее, но внезапно судорожно прижал руку к груди и издал странный звук, больше похожий на лай. Ровена уже хотела было немного успокоить его, но тут Лайонз покачнулся и, потеряв равновесие, покатился по ступенькам.
Ровена, оцепенев, долго боялась шевельнуться. Наконец она осторожно подобралась к краю кровати, чтобы взглянуть вниз. Старик лежал неподвижно, по-прежнему держась за сердце, и, кажется, не дышал. Девушка ошеломленно воззрилась на него. Мертв? Так скоро? Неужели Господь услышал ее молитвы?
У нее вырвался тихий смех, тут же перешедший в плач. Что теперь будет? Что скажет Жильбер? В конце концов не ее вина, что… Но так ли это? Если бы она не отказалась… Но в глубине души Ровена не чувствовала ни малейших угрызений совести. Кто знал, что старика убьет отказ потворствовать его извращенным желаниям?
