Она пропустила эти слова мимо ушей.
– Забудьте. Единственное, чего я хочу, чтобы тот человек был наказан. Это вы сможете сделать?
– Наказан… – задумчиво повторил Хан, внутренне возликовав: разговор наконец-то вошел в нужное русло. – Хм… Я уже говорил вам, Лариса, что Стэн – не простой бандит с большой дороги, голыми руками его не возьмешь. И потом: мне не совсем ясно, что вы имеете в виду под словом «наказан».
– Ну должны же принять какие-то меры. Суд, милиция.
– Милиция, как я уже сказал, тут совершенно бессильна, – прервал ее Хан. – Даже если мы с вами подадим на него в суд и найдем доказательства его вины, не думаю, что результат будет благоприятным. Черт возьми, мы с вами не в Америке, Лариса, подобные дела у нас так не делаются!
– А как у нас делаются подобные дела?
– Быстрее и жестче, чтобы самому не оказаться в проигрыше.
– Что вы этим хотите сказать?
Хан издал тяжелый вздох, который должен был означать стремление помочь несчастной женщине и вместе с тем – осознание сложности поставленной перед ним задачи.
– Во-первых, Лариса, я хочу знать: действительно ли вы намерены призвать к ответу этого человека?
Взгляд Бекки ясно дал понять, что комментарии излишни.
– Тогда, во-вторых, я хочу объяснить вам создавшееся положение. Если действовать в рамках нашего несовершенного законодательства, то мы окажемся в проигрыше, даже не успев начать дело. Это первый постулат. Второй постулат: начав дело, мы обязаны будем довести его до конца. Назад у нас с вами пути не будет, Лариса. И, наконец, третье: для Стэна и его людей вы мертвы; похороны проходили в большой секретности, да и Стэна уже давно нет в Городе, так что ему неизвестно, что вам удалось выкарабкаться. А также то, что к этому был причастен я. И мне бы очень не хотелось, чтобы он об этом узнал. Вы согласны с моими постулатами?
– Согласна, – подумав, медленно отозвалась Бекки. – Но я не совсем понимаю, к чему вы клоните?
– Уверен, Лариса, что ваши мысли совпадают с моими. Стэн – известная сволочь, он принес горе не только вам. Вы – лишь продолжение весьма трагической эпопеи. И в ваших силах положить этому конец. Охрана у него поставлена слабо, вот только свое местонахождение он всегда тщательно скрывает. Но это я возьму на себя. А уж дальше – ваше дело.
С округлившимися глазами Бекки приподнялась на локтях.
– Вы хотите сказать, что я должна его убить?
– А разве вам самой этого не хочется? Не надо кривить душой: этого хотят все, кто когда-либо имел дело со Стэном, но еще ни у кого пережитое горе не превалировало над страхом перед ним. Вы же, Лариса, в данном случае исключение. Вы единственная способны выполнить наш план.
Хан чуть было не сказал «мой план», но вовремя спохватился. Бекки раздвинула локти и рухнула на подушку.
– Уходите, – сказала она, не глядя на Хана.
Хан не шелохнулся. Он не мог поверить, что все его планы пошли коту под хвост.
– Уходите, – жестко повторила Бекки. – Мне все надо обдумать. Одной!
Хан встал. Вынул из кармана визитную карточку и положил на тумбочку у кровати.
– Что ж, это ваше право, – сказал он. – Ей-богу, я искренне хочу вам помочь, – он кивнул на визитку. – Вы всегда сможете найти меня по этому телефону, это сотовый. До свидания, Лариса.
Повернувшись, он вышел из палаты. Когда дверь за ним закрылась, Бекки натянула одеяло на голову, и из- под него донесся приглушенный плач.
Когда они подошли к выходу, к распахнутым в духоту июльского дня дверям, эхо от их звонких шагов еще слышалось где-то в самом конце коридора. У порога Влад остановился, как будто этот исшарканный деревянный приступок был некой границей, которую он не имел права переступать. Бекки тоже остановилась. Влад протянул ей полиэтиленовый пакет с портретом инфантильного байкера на «Харлее».
