– Подожди, давай сперва пообедаем, – ответил Рыжий и разложил на руле:
• четыре бараньих ноги;
• двадцать молочных поросят;
• семнадцать рябчиков в винном соусе;
• десять бочонков хорошего бургундского;
• восемнадцать жареных фазанов;
• двадцать четыре говяжьих языка;
• сорок семь мисок гороховой похлебки для аппетита.
Как бы написал Стас Михайлов
Самосвал ударил самосвал (на-на),
И я понял: без тебя я пропал (на-на).
Выше всех под небом стоят (на-на) —
Это церкви святой купола.
Голобородьку – я сейчас додумался – было бы легче объяснить через фигу в кармане. Так вот: Голобородьке хотелось, чтобы окружающие думали, что у него фига в кармане тогда, когда фиги не было, и чтобы они думали, что фиги нет, когда она там была, и всякий раз осознание того, что все наоборот, приносило бы им определенный стресс. Зачем такой человек пошел лечить людей? Не знаю, но меня он вылечил, хотя вам сейчас, наверное, кажется, что и не полностью.
О детстве Голобородьки я знал только уже рассказанные истории про лагерь и про травлю, а вот в его юности самым болезненным впечатлением, которым он со мной поделился, была внезапная, слишком уж скорая женитьба его старшей сестры (сестре было 20, Голобородьке – 17) и тоже практически моментальный ее отъезд к мужу в Братск. Поскольку о муже было мало что известно, Голобородько представлял его явным подлецом, что могло, впрочем, оказаться правдой, а вот город Братск Голобородько отчего-то поместил в Белоруссии, что придало ходу его мыслей несколько неверное направление: «Надо же, выскочила замуж за иностранца, уехала к нему за границу, но как мелконько-то: не в Неаполь, а в Братск, в Белоруссию!» – пересказывал мне Голобородько свои тогдашние мысли.
О том, как правильно воспринимать жизнь
Необходимо отделять образ человека от реального человека. За мной должно быть закреплено право создавать для себя свой собственный образ каждого человека, не имеющий ничего общего, либо имеющий крайне мало общего с живущим или жившим человеком из плоти и крови. Я имею право на своего Ельцина, работающего кассиром в кегельбане, своего Сюткина, промышляющего браконьерством в Амурской области, и на свою Эвелину Бледанс, дородную доярочку из села Пахотное. Потому что, черт возьми, нет никакой разницы между действительностью и вымыслом в том плане, что все, что говорится, – это вымысел, а искать правду – это только потеря времени. Воспринимать все нужно исключительно как fiction и оценивать только с этой точки зрения. Мне нет дела до того, правду ли говорит Киселёв: для меня это фельетоны разной степени занимательности. Только с таким отношением ты сможешь не сойти с ума, запомни это и применяй с успехом в повседневной деятельности.
– Вот другой у меня есть еще пациент, – бессовестно нарушал врачебную тайну Голобородько. – Он, говорю тебе совершенно точно, симулянт, ипохондрик. Ему нравится ощущать себя больным, причем именно психически. Ставит себе диагнозы по Википедии. Сидит на форумах, читает про антидепрессанты. Прописывает сам себе, пьет (и продает же ему какая-то сволочь аптекарь!), ну и, конечно, начинает действительно слетать с катушек. Главное, диагнозы такие себе находит редкие… Тесты проходит, причем это все с терминологией, с кодами МКБ… F там… по всей грамоте. Знаешь, к чему я? А вот к этой пресловутой зоне комфорта. Он нашел себе в болезни, в ненормальном состоянии, зону комфорта, гнездо себе свил. И я могу тебе сказать, что таких по всей России уже сотнями исчислять надо.
