На Колыме было всё жестко. И сохранить человечность было очень даже непросто, но зато какие характеры там ковались! Механик Василевский, который мотался двадцать четыре часа, Собинин…
Тот был механиком на нашем участке, погиб у всех на глазах. Ставили новый котёл, монтировали трубу. Два бульдозера для подстраховки стояли на растяжках, а один поднимал трубу. Собинин стоял на крыше котельной и командовал. Один из бульдозеров дёрнулся не в ту сторону, труба пошла кругом и ударила его прямо в грудь…
Именно на Колыме я, тогда ещё в сущности пацан, уразумел: да, человек пришёл на работу, но он не гайка, не ключ, не лоток для промывания породы, он такой же, как ты, у него дома семья, дети. Это в социологическом опросе двадцать семь компонентов счастья, а по жизни – всё намного лаконичнее…
Я всё это понял не только с помощью людей, работавших под моим началом, но и во многом благодаря тому самому начальнику прииска, что швырял в меня чернильницей.
Он сумел мне открыть глаза на то, что на руководителе ответственность не только за выполнение плана, но и за людей, которые его делают.
Поссовет если чем и занимался, так регистрацией браков да выдачей справок, остальное было сосредоточено в руках отраслей, в данном случае Цветмета. Два поселка, несколько тысяч жителей – ответственность за всё это лежала на начальнике прииска…
Сегодня, если кто–то хочет сказать, что до перестройки жить было легче и веселее, всё сводит к стоимости буханки хлеба и бутылки водки. На самом же деле ностальгируют не столько о цене на хлеб и водку, сколько об утраченной устойчивости.
Конечно, что бы ни говорили, те, кто хочет работать и зарабатывать, стали сегодня жить лучше, чем вчера. Но надежды людей ниже среднего достатка, по–советски привыкших, что о них не забудут, о них позаботятся, не оправдались.
Всё, что отражается на людях, переносится на власть, но того уровня, где она оказывается лицом к лицу с людьми.
Там, где больше уже спросить не с кого, некуда перевести рельсы ответственности, найти стрелочника младше. На прииске это начальник, а в регионе – Глава…
Почему–то считается, что если прийти под флагом “Внесём изменения”, то дальше жизнь подскажет. Да, конечно, только она подсказывает, что как только закон принят, запятую исправить – десятилетия уходят. Принцип “чернильного пятна” (как тут не вспомнить начальника прииска на Колыме) не очень управляемый, но пятно расползается…
Мгновенно лишь чиновники себе новое кресло находят. Как вороны – стоит выстрелить, на другое дерево перелетят да ещё и на одну особь больше в стае!..
О Колыме же можно рассказывать бесконечно, потому что жизнь там была на удивление интересной.
Уезжать оттуда на материк я особенно и не хотел, но впереди был отпуск – первый за три колымских года…
Глава четвёртая
ВГЛУБЬ НЕФТЯНОГО ПЛАСТА
Пирога для двух инженеров. Договорная двойка. Коллектив коммунистического труда. Премиальный километр.
То, что я понял о человеческом предназначении на Колыме, ещё более укрепилось на Яреге: человек должен пахать всю жизнь. В этом он находит даже не столько удовольствие, сколько смысл существования. Остальное – имя прилагательное, всё – вплоть до эмоций и личных отношений.
Впрочем, житьё–бытьё на материке поначалу выглядело как лёгкий спектакль, а не как сложная, полная проблем реальность. И всё же пришлось с Колымы увольняться. Маленькая дочь там постоянно болела, а в Сыктывкаре, куда мы прилетели в отпуск, стало всё совсем иначе…
