Рабы бессмертия - страница 13

– Мы не могли знать, что они там так сильно укрепились, – ответил боец. – В последние сутки пришлось снять наблюдение. Слепые псы слишком интересовались, мы могли потерять наблюдателей и раскрыть себя.

– Нужно было выдвинуть второй пост.

– Мы бы выдвинули, товарищ полковник, но связь подвела. Они не смогли сообщить, что ушли с точки. Когда мы получили сообщение, уже собрался основной отряд, поэтому пошли сразу боем.

– За каким чертом они там так окопались? – спросил очередной раз в никуда Рожок.

В дверь постучали и тут же вошли. Так разрешалось делать только адъютанту полковника.

– Ну что, Тара, что разнюхал? – хмуро спросил полковник.

– Есть информация, товарищ полковник, – чеканя доложил Тара.

– Выкладывай, – приказал Рожок.

– Только что вернулись из Пепелища сотрудники одной из лабораторий Янтаря, не в полном составе. Один из них, некий Гудин Трофим Аристархович, так и не вышел на поверхность, спустившись в какое-то подземное сооружение. Считают пропавшим без вести.

– Ну пропал, так пропал. Что за сооружение? Чего он туда полез?

– Не можем знать, товарищ полковник. Данных нет. Полез за объектом исследования своей лаборатории. За зомбированным, – ответил Тара, преодолевая желание вытянуться в струнку.

– Вот недоумок… – негромко сказал полковник, после чего перевел взгляд на сидящего напротив бойца. – Свободен, боец, в лазарет.

– Есть в лазарет, – долговец встал и с видимым облегчением вышел.

– Присаживай, давай прикинем, – указал на освободившийся стул полковник.

Адъютант присел, по-прежнему удерживая осанку.

– Так значит, там на Пепелище есть вход в некое сооружение. Пепелище занял противник, в кратчайшие сроки окопался как крот, сделал заградительную минную полосу, обложился снайперами, а мы и знать не знаем, что они там задумали? – неодобрительно спросил полковник адъютанта.

– Похоже на то, товарищ полковник.

– Эх, авиацию бы сюда. Вмиг бы расшвыряли этих обезьян. Так кто там пропал, чин, звание, должность?

– Некий Гудин Трофим Аристархович, заместитель заведующего лабораторией номер шесть, – отчеканил Тара.

– Заместитель заведующего… Заместитель не потянет. Из-за него вертолет не поднимут, если бы заведующий, то может быть, – раздумывал Рожок. – Потом, кто за ним под землю полезет? Вояки? Хрена с два, у них своя песня. Нет, авиацию не дадут, – отрицательно мотнул головой полковник. – Ребят наших мы этим обезьянам не простим. Значит так, Тара, узнавай мне все, что касается этого пункта. Кто, где, когда, зачем. Мы теперь это дело принципиально оставить не можем, у нас тут противник под боком гнездо вьет, а мы его башку открутить не можем? Не порядок. Задание ясно?

– Есть найти информацию, – подскочил Тара. – Разрешите идти?

Полковник махнул рукой, засовывая сигарету в рот. Адъютант, развернувшись кругом, вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

– Ну ничего, Гипс, отольются мышке кошкины слезы, – прикуривая сигарету, по привычке закрывая спичку сложенными лодочкой ладонями, проговорил Рожок, – ох отольются…

***

Обожженный кислотами и радиацией, но живой и не сдающийся Рыжий лес молчаливо склонял тяжелые ветви изменившихся кленов почти до самой земли, образуя купола, в которых находили себе убежище от дождя снорки, слепые псы, псевдособаки и многие другие обитатели Зоны. В тех местах, где ветви касались земли, рано или поздно появлялся корень, укрепляя ветвь в ее положении, давая рост новому деревцу, уже имевшему характерный красно-рыжий оттенок. Это дерево приспособилось и даже нашло чем завлечь в свои объятья тех, кто будет охранять его от свирепых мутировавших древоточцев и мелких крыс. Сосны и ели также нашли себе способ защиты, приютив на своих ветвях длинные мочала жгучего пуха, моментально съедающего в своих объятьях любую живность. Странная паутина поросла между деревьями, закрыв собой кабаньи тропы. Кабаны же при всем их весе и ярости не осмеливались подходить к ней близко, предпочитая пробивать новые тропы пусть даже через шиповник, с невероятно прочными, практически стальными иглами, чем рвать паутину, которая оставалась на холке мутанта, прорастая внутрь и через неделю опутывая его смертельным сплошным серебристым коконом. Тополя обзавелись мощной токсичной корой, пробовать на вкус которую можно было только один раз, а их пух прорастал даже в старых ранах, если они успевали затянуться с этим семенем. Вообще, все, что было в живых в Зоне, научилось сражаться за свою жизнь, быстро и причудливо меняя облик. Если бы не кабаны, псевдогиганты, грызуны и другие всеядные, питающиеся семенами и молодыми побегами Рыжего леса, то, вероятно, вся Зона была бы покорена этим медленным и неприхотливым зверем.