Рабы Microsoft - страница 21

Кофе такой горячий, что пить невозможно. Стынет часами, так что ждать надоедает и стих проходит. Хорошо хоть здешние напитки не пахнут приторными химическими добавками (как в кукольном доме Барби).

Посмотрел документальный фильм про рынок сырьевых товаров. Почитал, что попалось под руку. Потом прокрутил пару ток-шоу двадцатилетней давности. Вспомнил, как в «Новой звезде»[33] однажды рассказывали, что немецкие хакеры опубликовали наш секретный документ, а какой-то хиппи с кандидатской степенью из Беркли их выследил, подсунув другой документ-ловушку. Интересно, этого умника на своих АНБ[34] натравило или кто-то еще? Вот вам и профессиональная этика…

Потом я вспомнил про старые книги издательства Time Life с такими всеобъемлющими названиями, как «Стихии» или «Океан». Информация в них всегда современная, а вот компьютерная серия устаревает за пару минут: «В наше время почти все так называемые ЭВМ оснащены устройствами под названием «жесткий диск», где в некоторых случаях может содержаться объем информации до целых трех учебников».

Даже мысли у меня какие-то рандомные.

Сьюзен и Карла вошли в комнату, где я читал «Учебник дорожного строительства». Обе моментально грокнули. Мы стали листать книгу вместе, охая и ахая при виде восхитительных въездов, съездов и эстакад.

– Такие чистые! Новенькие! Неезженные!

Карла заметила, что у дорожных строителей есть свои кодовые технарские словечки, такие же скучные и непонятные, как нердовский сленг.

– Например: дорожная постель, неполная развязка, откос выемки, БТМ – буровая туннелепроходческая машина… Кстати, трехбуквенных сокращений у них тоже больше нормы.

Еще Карла заявила, что Рода Моргенштерн из «Шоу Мэри Тайлер Мор» встречалась бы в семидесятых годах не с обычным строителем, а с дорожным.

– Его бы звали Рекс, он был бы похож на Джексона Брауна и знал бы наизусть прочность на сжатие сланца, доломита и кварцита до последнего фунта на кубический дюйм!

У меня ужасно плохая память на сокращения из трех букв. В моем мозгу они попадают в какую-то мертвую зону. Я с трудом смогу расшифровать «ОЗУ». Не знаю, в каком месте мозга это происходит, но еще у меня путаются имена и лица всех знакомых с вечеринок. Не запоминаю имен, и все.

Если прислушаться, сокращения звучат как слова: озу, пезеу, сказзи, гуи, цепеу… Где же нормальный язык?

Карла рассказала мне о своем детстве. Как она пыталась сварить – нет, не сварить, а произвести – свой собственный суп Campbell’s: нарезала морковь и картошку такими же кубиками и отсчитала ровно столько же фасолин, сколько в заводской банке (четыре).

– Я выросла рядом с конвейером. Мой любимый мультик – про бурундучков, которых заперли на консервном заводе. Еще я пыталась угадать, какие в суп кладут приправы, но без говяжьего бульона и глутамата натрия у меня ничего не вышло.

Опять рандомный день. Пара журналов. Радио. Звонок от мамы (про уличное движение).

О боже…

Так и знал, что все испорчу. Карла вышла на тропу войны, потому что я забыл про нашу месячную «годовщину». Доу! (© Гомер Симпсон). Она ждала до последнего момента, пока мы не собрались спать. Теперь она со мной не разговаривает. Я заикнулся, что время необязательно линейно, что в его потоке бывают странные комки, узелки и тромбы.

– Ну… э-э… м-м-м… разве можно дать точное определение месяцу? Ха-Ха-Ха.

– Не знаю, как ты, Дэн, – оборвала меня Карла, – а я запрограммировала календарь, чтобы он мне про дату напомнил. Спокойной ночи!