Бенун сделала несколько шагов. Свет со двора осветил ее. Женщина воскликнула:
– А, так это ты, понятно теперь, о ком все говорят. Ты и правда, чудная.
Бенун хотела было поздороваться, но не решилась – пусть думают, что она ничего не понимает, может так удастся что-нибудь разузнать полезное для себя.
С ней изъяснялись короткими фразами, из которых Бенун заключила, что ее ждет не работа на плантациях, на которую она надеялась и считала для себя благом.
– Никуда не уходи, стой здесь, – женщина ткнула пальцем в Бенун, потом показала в земляной пол. Бенун кивнула в знак того, что поняла. – Жди.
Худшее из того, что могло быть, уже случилось, решила Бенун, она рабыня. То, что было на корабле, не может происходить здесь – рабов покупали для работы, а она сильная и выносливая. Слово "бордель" ей ни о чем не говорило.
За Бенун пришел мальчик, махнул ей рукой и без слов повел за собой. Она хотела с ним поговорить и произнесла несколько слов на своем наречии. Он на нее посмотрел, но не ответил и так же молча повел к большому красивому дому, утопавшему в зелени и гроздьях душистой азалии.
Цветы были повсюду. Бенун обратила внимание на неухоженный вид растений, будто за ними не ухаживали. Лианы азалии были слишком загущены. Повсюду виднелись сухие ветки. Под окнами лежал толстый слой опавшей листвы, похоже, листья не сгребали с прошлого года, а может и больше. Так мог выглядеть дом, в котором не было хозяйки или она утратила интерес к своему все еще прекрасному саду.
Мальчик завел ее в дом, повернулся и, не глядя на Бенун, убежал по своим делам, если они у него были. Бенун так и не смогла составить представление о том, кто он и на каких правах тут жил. Если ему давали поручения, которые он выполнял, возможно, он из прислуги. Но почему не девочка? Разве мальчику не сподручнее было бы находиться вместе со всеми на плантациях, где требовалась физическая сила. Он еще мал, но поднять корзину с хлопком или управитьтся с вязанкой тростника наверняка бы смог.
Бенун осмотрелась, заметила посреди комнаты стул, но присесть так и не успела. Её окликнули:
– Явилась, наша красотка!
Это была ее знакомая. Бенун чувствовала неловкость. Голос женщины звучал приветливо, но ее взгляд был холодным и оценивающим.
– Я Лусия. Твоя имя я уже знаю. Вот и познакомились. А теперь полезай сюда, – и показала на жестяную ванну, которая находилась за тростниковой ширмой. Бенун ее заметила не сразу.
Впервые за многие месяцы она смыла с себя грязь, которая покрывала тело коркой пыли и пота.
На "Эбби" ее периодически окатывали забортной водой. Это освежало ненадолго, потом кожа зудела от соли. Бенун могла себе позволить протереть лицо, шею и грудь той водой, которую выдавали для питья. С учетом ее положения, ей полагалась двойная норма, что было очень кстати.
Волосы за время морского путешествия, свалялись, их невозможно было расчесать. Лусия посмотрела на нее и не спрашивая, коротко их обрезала, обкромсав со всех сторон. На голове Бенун образовалось черное облако .
– У тебя вши! – воскликнула Лусия без удивления. Ей уже не раз приходилось приводить рабынь в надлежащий «товарный» вид и волосы были наиболее частой проблемой. Она недоумевала:
– И зачем вам такие роскошные гривы? Только насекомых плодить. Какая мерзость. Я бы вас всех обривала налысо.
Бенун не поняла, что сказала Лусия и та показала жестом, что чешет себе голову. Бенун смущенно улыбнулась и пожала плечами – понятно, что она могла сделать, насекомые были не только у нее, весь корабль кишел ими. – Ничего, милочка, я тебя от них избавлю.
