И – завидуешь тому, из притчи, нищему – что заявил проходящему мимо него царю: мол, не загораживай мне солнце!
Недаром же всем так называемым культурным людям покоя не даёт ни какая-нибудь старушка в глубинке, ни любой абориген в его экзотике.
(А вот то, что в женский, выходной, день тоже надо бы гололёд песком посыпать – так не тут-то было: старух после того – праздничного! – дня – вверх ногами целая больница…)
…В деревне в моей, в родной, стройка какая-то.
Рабочие-шабашники… Как и я был таким же когда-то в студентах…
Я среди них хожу…
И прямо по лицам, по жестам их вижу: криминал!
Криминал серьёзный… угрюмый, злой…
Чтобы с ними не общаться… чего от них ждать?.. я начал – конечно же – махать руками… плавно и усиленно… как птица-то…
Правда, тяжело махать – лишь ладони слегка годятся на крылья.
Но – всё-таки взлетел!.. и полетел!..
И стал над ними и вокруг летать. Ну, метрах в тридцати.
Обстановка, однако, внизу была гнетущая…
(Тут неясный обрыв…)
И вдруг – мы… и я, то есть, среди них!.. все вместе запросто идём в один какой-то дом бревенчатый!.. садимся где попало тесно, даже на полу!..
Из разговоров общих я узнаю, что это – что это… снимается кино!..
Это, оказывается, тут в деревне снимают кино! Про шабашников. А эти все – актёры, режиссёры и прочие «киношники».
Я слегка успокаиваюсь.
Ладно.
Но дело в том, что все они не знают… что я – на самом деле способен летать!
Да, это – в моём том биологическом сне – было для меня самое важное… и горькое…
Не то вовсе, что в деревне в нашей снимают самый настоящий фильм!
А то, что они про меня думают, что мой полёт в воздухе – всего-навсего… обыкновенный съёмочный трюк!.. трюк!..
А им – забота мелкая: лишь бы снять фильм…
Они живут, то есть, в том сне… где люди… не летают…
Для меня же – умеющего, владеющего – соседство с ними так же и кощунственно, противно, как, например, слышать: ой, я надел рубашку слава направо!.. вместо – «наизнанку»…
Скучно!..
Даже во сне, когда спишь.
Хлопотать я почему стал, было, о том салоне.
А заглядывал не раз, случалось, на «лито», что при газете. – Не верилось как-то… что среди нынешней вульгарной пропаганды вульгарного стяжания… кто-то грезит ещё и… поэзией!..
Слово за слово, я навёл их на идею – а они тут же мне, профессионально общительному, и доверились.
Но уж и тогда, до «кризиса», ни хрена – с лирикой – не выпало.
А теперь, посмотрю…
Автора, например, одного «начинающего» рассказы – время от времени печатались, следил, в газетах – и вот перестали.
Спросил его – рассказывает.
Принесёт, мол, в редакцию новую вещь, редактор прочитает – и одобрит, даже с восторгом, и обещает немедля печатать! – А через два-три дня краснеет и глаза прячет.
Понятно! – Газеты теперь, в «кризис», куплены разными «ООО»; иначе – редакции буквально продали сами себя Мамоне. Ну а хладнокровному тому мешку вовсе не нужно, чтобы в фауне прямоходящей будить склонность… к какой-то там лирике, к рассудку, к чувствительности!.. к сердечности, к сострадательности! – чем собственно и занимается письменность художественная. Ему, мешку, потребно печатать – стабильное, статичное… валерьяновое … «в обаянии держать»…
Автор же тот, предлагая в газеты свои рассказы, находится – как теперь выражаю – во сне, притом – в двойном сне: во сне творчества и во сне заблуждения о его востребованности.
Брал бы, ей-богу, пример вон с того, что тоже на слуху, местного же поэта, что стихи свои – прямо в интернет!
