Беременность моя протекала легко, и Рэйчел родилась здоровой и очаровательной. Первые несколько недель после родов пронеслись как вихрь. Меня разрывали самые противоречивые чувства. С одной стороны, я была преисполнена энтузиазма, но одновременно испытывала эмоциональную подавленность. Самым странным в этом коктейле было то, что с того самого момента, как я родила, я стала более похотливой, чем когда-либо прежде. Я не была так одержима сексом с тех пор, как познакомилась с Виком. Я была уверена, что в процессе родов что-то произошло в физическом или гормональном плане, что привело к моей ненасытной жажде секса. Через полтора месяца после родов врач дал мне разрешение на взлет, и я буквально лезла на стену от переполнявшего меня желания. Испытав облегчение от мысли о том, что после стольких лет вновь смогу наслаждаться подобным состоянием, я поспешила домой, чтобы утолить голод вместе с мужем. Он – я была уверена – будет удивлен, приятно растерян и точно воспользуется моим состоянием.
«Как все прошло?» – нетерпеливо спросил он, зная, что я была у врача.
Я была не в состоянии ничего ему ответить, потому что все мои мысли и желания были об одном: вот я срываю с себя одежду и сливаюсь с ним своим обнаженным телом. Это продолжается бесконечно, мы ненасытны и не можем оторваться друг от друга… Но тут я взглянула на Вика, и в тот же миг будто кто-то выдернул вилку из розетки и высосал из меня последнюю каплю желания. Я была раздавлена. Но и ошарашена тоже. Мне открылась неоспоримая истина. Со мной не происходило ничего плохого. Мое тело горело желанием: чувствовать кожу возлюбленного на своей коже, в то время как наши ноги и руки переплетаются, корчиться в экстазе от принятия его в свое тело, чувствовать его внутри себя, как он наполняет меня, сверлит до тех пор, пока мы оба не взорвемся, а затем не растворимся в сладком блаженстве. Эти шесть недель мне показали, что я способна испытывать все это снова. Только не по отношению к собственному мужу. Я была в ужасе. Реальность ударила меня наотмашь по лицу.
В итоге я нашла себе прекрасного психотерапевта и после десяти лет неспособности любить Вика так, как он того заслуживал, ушла от него. Нашей дочери было четыре месяца.
Несколько лет терапии помогли мне многое понять о себе, своем браке, своем детстве. Я начала отдавать себе отчет в том, что с мужем я повторяла определенную динамику своих отношений с матерью. Теперь, десятилетия спустя, я резюмирую это так: выбрав Вика, я вступила в брак с собственной матерью. В какой-то степени это верно для всех; наше детство формирует то, как мы выстраиваем свои романтические отношения. Нас рано учат тому, как следует дарить и принимать любовь. Даже не осознавая этого, мы входим во взрослые отношения с готовым набором представлений, чувств и ожиданий. В меня была предварительно загружена операционная система, которая требовала определенного набора условий для того, чтобы я могла дарить и принимать любовь. И Вик отлично вписался в эту систему – он дарил и принимал любовь невероятно знакомым образом. Кстати, это одна из причин, почему мы остаемся близкими людьми даже после того, как наша дочь стала взрослой. Мы чувствуем себя братом и сестрой.
Однако я не могла понять, как мои эмоциональные отношения с Виком повлияли на мои физические отношения с ним. Почему здоровая, образованная, уверенная в себе молодая женщина, любящая своего мужа, необъяснимым образом потеряла половое влечение.
