Читать онлайн Виктор Золотухин - Радиоточка

© Виктор Золотухин, 2018

ISBN 978-5-4493-3492-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На правах романа

Все персонажи книги, кроме,дворничихи Райки, подлинные,но рассказанные события – вымысел.

На самом деле все было гораздо хуже.

Ранним утром хорошо работается физически. Впрочем, другой работы Райка не знала. «Вжик» метлой, и горсть пожелтевших листьев аккуратной кучкой лежит у края тротуара. «Вжик» еще раз, и рядом еще одна такая же кучка.

Метлу надо держать как косу. С ровной спиной и размахиваться от плеча. Тогда долго не устаешь, да и сметается все ровненько.

Подметать хорошо, когда еще не совсем проснулся. Работаешь как автомат. А там глядишь – двор уже подметен. При этом можно вяло о чем-нибудь думать. Райка сметала листву и прокручивала в голове фразы, которые услышала сегодня из кухонного радиоприемника. Программу вел ее любимый журналист областного радио Владимир Серов. Ничего особенного, правда, она не услышала, да и не было ничего такого в сегодняшней программе, поэтому в голове крутились криминальные сводки, прогноз погоды и рекламные объявления. Конечно, если бы Райкина семья жила побогаче, то и слушала бы она с утра не областные известия, а музыкальные программы «Русского радио». Но денег в семье катастрофически не хватало. Муж Райкин целый год безуспешно искал работу, а сама она четыре месяца не получала зарплату.

Райке было тридцать лет, но выглядела она на «сорок с хвостиком»: сеть мелких морщин на лице и руки, как у работяги, с завода. Но это мелочи! Если бы случайный прохожий мог заглянуть под ее одежду, то увидел бы неимоверно сморщенные груди и живот, сплошь потрескавшийся во время родов. У Райки было двое детей: дочь и сын. Сейчас они находились в школе.

Ближе к обеду двор был чисто подметен. Райка открыла святая святых всех дворников – дверь мусоросборника – и поставила метлу на место. Теперь надо было сходить в жилищно-эксплуатационный участок.

В конторе царило оживление. Приехал начальник на своей «Вольво» и привез часть зарплаты. Целых четыреста рублей! Столько получила Райка. Теперь можно было рассчитаться с долгами и должно еще что-то остаться.

Дворничиха пошла на базар купить картошки. Целое ведро. Потом бесцельно побродила по рядам и не удержалась – подошла к лотку, где продавались американские окорочка.

«Ножки Буша» неровной горкой лежали в ящике на прилавке. Райка сглотнула слюну. Когда она последний раз ела мясо?

– Сколько вам? Два, три килограмма? – напирала торговка.

– Два! Два окорочка, – засмущалась Райка.

Разочарованная торговка положила на весы пару окорочков. Тянули они почти на килограмм. Огромные, жирные, аппетитные. А главное, без малейшего намека на какие бы то ни было перья.

«Таких кур не бывает», – внезапно подумала Райка.

Но руки сами уже протягивали деньги.

Вечером, когда Райкин муж пришел домой, его распирало от гордости. Еще бы! Он, наконец-то, нашел работу. Приняли его на какой-то завод охранником. Зарплата небольшая – рублей восемьсот, но сколько надменности и превосходства появилось в его взгляде.

Райка разложила вареную картошку по тарелкам, а потом полезла в духовку, чтобы положить мужу окорочек. В последний момент она решила, что отдаст один окорочек мужу, а другой поделит между детьми. Сама решила воздержаться в целях экономии.

Тарелку с окорочком она поставила возле мужа. Корочка была хорошо прожарена – сморщенная, коричневатая. И запах. Запах жареного куриного мяса. От этого запаха кружилась голова, а во рту предательски скапливалась слюна.

– Что это? – спросил муж, глаза его при этом стали непроницаемы, ноздри осторожно втягивали воздух, прицениваясь к запаху.

– Это тебе. Окорочек.

– Да, как ты посмела, сука!

Промелькнул кулак, и Райка сбитая со стула внезапным увесистым ударом приземлилась на пол на четвереньки. Дыхание сбилось. Райка открыла рот и резко выдохнула. На пол тонкой липкой струйкой потекла слюна, перемешанная с кровью, и от того розоватая. Секунду спустя изо рта вывалился зуб и стукнулся о половицы с таким звуком, будто кинули кубик во время игры в нарды.

Заскулив, как щенок, Райка на четвереньках поползла из кухни. Добавил ей ускорения пинок, благодаря которому она растянулась на полу, поцарапав щеку. Выскочив в коридор, Райка схватила свою рабочую куртку и выбежала из квартиры, оставив дверь открытой.

Собственно, бежать ей было некуда. Зайдя в родной мусоросборник, она села на бетонный пол и привалилась к пухто1. Тело ее мелко тряслось от страха. Обиды на мужа не было. Был только животный страх. Обида, может быть, придет потом.

Перед Райкиными глазами стояло лицо мужа – отсутствующий взгляд хищной птицы. Дворничиха попыталась смахнуть набежавшую слезу, но ей помешала куриная кость, торчащая из глаза.

Оперативка на областном радио началась нетрадиционно.

– Попрошу остаться только журналистов, – сказал Николай Анатольевич Гуров.

Николай Анатольевич был заместителем председателя областной государственной телерадиовещательной компании. В его непосредственном управлении находилось такое подразделение, как областное радио.

Гуров был крупным, но не толстым мужчиной. Все в его лице было гармонично: зеленые глаза, чувственный, средних размеров рот, светло-русые коротко стриженые волосы. Нарушал гармонию только тонкий и длинный нос. Сейчас этот нос был покрыт капельками пота. Это означало, что Николай Анатольевич волнуется. Когда он волновался, то страшно потел. Подчиненные определяли волнение начальника по капелькам пота, выступавшим на обширной территории носа. Остальные потовые железы были недоступны взгляду окружающих – Николай Анатольевич носил широкие брюки и свитер, подчеркивая тем самым, что он прежде всего хозяйственник, а уж потом руководитель.

Карьера Гурова была абсолютно типична для руководителя средства массовой информации новой эпохи. Получив журналистское образование в университете еще в брежневские времена, Гуров быстро понял, что звезд с неба не хватает, журналист он никакой, поэтому устроился на работу в государственную телерадиокомпанию в отдел пропаганды. Раз в месяц он записывал на диктофон заседание обкома партии и потом в течении следующего месяца порциями готовил фрагменты этого заседания к радиоэфиру. Работа была абсолютно холявная, не требующая напряжения мозговых извилин – процитируй Леонида Ильича и передай слово секретарю обкома партии. Так вот за эту холяву совсем не холявно платили. Премии Гуров получал регулярно и взысканий по службе не имел. Какие могут быть взыскания, если вся белиберда, переданная в эфир, была утверждена на самом высоком областном уровне.

В разгар перестройки многие журналисты увольнялись с насиженных мест и уходили работать в частные газеты и радиостанции, появляющиеся как грибы после дождя. Не хотели загнивать в болоте государственных средств массовой информации. Хотели развиваться творчески. И большинство поплатилось за это. Пока был бум гласности, все было хорошо – популярность газет и радиостанций росла, а соответственно росла и зарплата сотрудников частных средств массовой информации. Потом неимоверно выросли цены на бумагу, услуги типографий и аренду радиопередатчиков. Выживать стало куда труднее. Руководство страны потихоньку выдавливало неугодных из информационного поля. Да и народ внезапно обеднел: вклады обесценились, зарплаты и пенсии снижались. Покупали уже не газету, а булку хлеба.

Гуров, не питая иллюзий о своих профессиональных качествах, не стал дергаться и остался на областном радио. К тому же самые творческие личности давно покинули стены компании, на фоне остальных Николай Анатольевич выглядел в общем-то неплохо.

А потом настали выборы. Помните то время, когда своего начальника выбирали коллективным голосованием? Выбирать было не из кого. Если кто и подходил по своим профессиональным качествам на должность заместителя председателя по радиовещанию, то не горел желанием сменить творческую профессию на номенклатурную. А Николай Анатольевич взял да и согласился.

Справедливости ради надо отметить, что Николай Анатольевич по своей натуре был беззлобным и благожелательным человеком. Если, конечно, что-то не касалось вплотную его кровных интересов.

Когда в кабинете остались только журналисты, Гуров сказал:

– Коллеги, у меня для вас очень неприятное известие, к нам на радио направляют работать Николаева.

– Ну и что такого? Стерпим! – как всегда не подумав, вмешалась музыкальный редактор Филимонова.

– Вера Михайловна, – обратился к ней Гуров. – Его направляют на мое место.

Сергей Анатольевич Николаев был как раз из тех журналистов, которые в разгар перестройки сорвались с насиженных мест и кинулись создавать что-то свое. Николаев и еще несколько радиожурналистов открыли одну из первых в области частных радиостанций. Причем, это не была типичная музыкальная радиостанция – основное ударение журналисты делали на новости и тематические программы, что гораздо сложнее, ответственнее и требует несравнимо больших расходов.

Станция быстро набрала обороты, приобрела популярность среди радиослушателей. Но последние пару лет она стала хиреть. Причина та же: стоимость аренды радиопередатчика и помещения возросла неимоверно.

За несколько месяцев до этого Сергей Анатольевич принял активное участие в предвыборной губернаторской компании. Не без его участия новый губернатор победил на выборах. Когда же новый глава области спросил Сергея Анатольевича, что тот желает в награду за труды праведные, Николаев ответил, что мечтает вернуться на государственное радио.

Сказано – сделано. Губернатор позвонил председателю компании, и вопрос тут же был решен положительно. Был во всей этой истории лишь один нюанс: Николаев не претендовал на место Гурова. Вопрос стоял совсем о другой должности. Николаев хотел заниматься рекламным бизнесом. Но этот нюанс большинству присутствующих на оперативном совещании журналистов известен не был.

– Николаева направляют на мое место, – повторил Гуров.

– А как же ты? – спросила Вера Михайловна. У журналистов было принято обращаться на «ты». Исключение составляли только крупные начальники. К ним обращались на «вы».

– О себе я и сам позабочусь, дело в вас.

Николай Анатольевич посмотрел на непонимающие лица коллег и разъяснил:

– Сейчас Николаева взяли простым журналистом, но скоро он займет мое место, а через полгода всех вас уволит.

– За что?

– Он недоволен вами, как работниками. По его словам, Савицкая – картавая провинциалка, Хрынов – косноязычен, Голдман – лентяй, Филимоновой, это вас касается Вера Михайловна, – пора на пенсию, Барановой – только собачками заниматься, Серов – гонит левую рекламу, а Романенко – не лояльна по отношению к новой власти.

Присутствующие в шоке притихли. Названы были все фамилии, и в адрес каждого прозвучала какая-нибудь гадость. Впрочем, хотя бы часть правды в этом перечислении прозвучала. Другое дело, как она была подана!

Пожалуй, спокойнее всего восприняла эту информацию «картавая провинциалка» Света Савицкая. В свои неполные сорок лет она сохранила энергию, присущую очень молодым людям, но при этом всегда рассуждала здраво и обстоятельно. Ее темная челка даже не дрогнула. Ясный взгляд карих глаз был спокоен и сосредоточен.

– Насколько верна эта информация?