Чип!
Как он мог забыть об этом.
Нужно будет придумать версию, зачем он ходил в заброшенную больницу.
Вдалеке показался последний полуразрушенный четвертый корпус. Гейт по привычке поправил униформу и вошел в здание. Откуда-то с верхних этажей доносилась колыбельная, эхом отражаясь от голых бетонных стен.
Женский голос, мягкий и спокойный, пел:
Черными прядями за полночь:
замертво, заново,
замерло –
ночь.
Спи, мой младенец
маленький, богом
дарованный, –
дочь.
Шаги Гейта гулко раздавались по каменным ступеням, отражались от стен, сливались друг с другом, становясь все громче и громче. Услышав его приближение, пение прекратилось.
Пройдя последний лестничный пролет, мужчина оказался в большой пустой комнате, в центре которой на полу сидела женщина с ребенком на руках, с головой укрытая плотным темно-бордовым палантином.
– Что вы здесь делаете? Вам нужна помощь? – Гейт подошел к ней и присел на корточки.
– Вы Гейт? – тихо спросила та.
– Да.
– Мой брат позвал вас сюда, чтобы поговорить.
– Где же ваш брат? – Мужчина осмотрелся по сторонам, но в комнате больше никого не было.
– Я буду говорить за него. Меня зовут Миа. Нам нужна помощь.
– Что-то случилось? Вы больны? – Гейт протянул к ней руку, желая помочь встать с пола.
– Нет. – Миа отстранилась. – Я думала, вы придете с женой, так было бы проще все объяснить.
– Откуда вы знаете про мою жену и приемник?
– Мы все знаем про вас, Капитан. Мы следили за вами весь последний год. А то, что у вас есть приемник, мы знаем уже много лет. Наш отец поймал вашу радиоволну, когда вы были еще подростком.
– Что вам нужно? – Гейт ходил из стороны в сторону, желая сбросить напряжение. – Какой хитрый ход! Ваш брат знал, что я не смогу арестовать женщину с младенцем.
– Нам нужна помощь. Нас целая община, мы хотим выбраться из города. В последние годы все чаще происходят облавы, многие наши уже в тюрьме или убиты, мы голодаем. А через полгода наступит зима, которая погубит нас.
– Кто вы? Почему не живете нормальной жизнью, не работаете, как все, не получаете помощь Конфедерации. Вы бездомные?
– Можно сказать и так. Мы исчезли из жизни города, нас больше нет ни на одной карте регистрации чипов, нас нет в списках жителей. И мы хотим уйти из города совсем, но без вашей помощи нам не пробраться за окружной забор. Все, чего мы хотим – быть свободными. Больше я ничего не могу вам сказать.
Гейт продолжал ходить из стороны в сторону, обдумывая свои слова.
– Если вы не желаете говорить, то я не смогу вам помочь.
– Мы не преступники, Гейт. Мой брат, руководитель общины, хотел бы поговорить с вами. Но я не могу отвести вас к нему, пока у вас есть чип. Если вы удалите его, я покажу вам, где мы живем.
– Вы понимаете, о чем просите? Это преступление против Конфедерации, это предательство.
– Да, но разве вы не видите, что Конфедерация давно предала нас, отобрав все наши права? Неужели вы не хотите жить свободным человеком, без постоянно страха быть осужденным? Я хочу, чтобы моя дочь росла свободной.
Женщина приподнялась, скинула с левого плеча накидку и показала обезображенную неровным шрамом лопатку в том месте, где раньше был вшит чип.
– Нам некому больше доверять, Гейт. Мы следили за вами, мы знаем, что вы тоже не хотите быть разоблаченным с вашим приемником. Это значит, вы тоже боитесь.
– Замолчи. – Гейт с силой ткнул в женщину указательным пальцем.
Ребенок вздрогнул от громкого звука и заплакал.
