Дочка Снегурочки должна была, конечно же, соответствовать своей маме, поэтому выбор новогоднего костюма для нашей семьи был очень ответственным делом. Не пойдёшь ведь на праздник кикиморой какой.
– Валечка! Давай мы сошьём тебе костюм карельской девушки! – восторженно восклицала бабушка. – У меня есть замечательная бронзовая фибула, оставшаяся от твоей прабабушки. Ты будешь неотразима!
Ишь ты, фи-бу-ла! Слово-то какое… странное. Даже не знаешь, что и подумать. На самом деле – ничего странного. Это, как оказалось, всего лишь красивая круглая брошь, украшенная мелкими листиками, с большой иглой для скрепления одежды. Ценная вещь, кстати, историческая. Бабушка даже что-то из «Одиссеи» цитировала для подкрепления своей позиции: дескать, древнегреческий герой Одиссей к пурпурному плащу прикреплял золотую фибулу с псом, который хотел загрызть трепетную лань. Кошмар! Ему, наверное, все завидовали: штука из чистого золота, на солнце блестит…
Но скажите на милость, при чём здесь Снегурочка, а? И разве может у Снегурочки быть дочка – карельская девушка, да ещё и с фибулой?! Ну уж нет! Так дело не пойдёт.
Бабушка охала, нехотя соглашалась, и мы принимались сооружать костюм снежинки. Доставали марлю, как-то её кроили, варили, расписывали красками, расшивали блёстками, украшали мишурой. Я постоянно примеряла части костюма, вертелась перед зеркалом и зорко следила за тем, чтобы дочка у Снегурочки оказалась не промах.
Мама разучивала со мной новогодние стихи. И это было совсем не скучно. Многие дети в моем детском садике хмурились и тянули: «Фу-у-у! Опять стихи учи-и-и-ить…» Как будто тяжёлую сумку из магазина тащить, когда колбасу в продажу выбросили или курицу, там, – «три штуки в одни руки». Со мною и бабушкой рук получалось в два раза больше. Соответственно, и куриц тоже. Тяжело, да, не скрою. Я б эту авоську не подняла никогда! Да и бабушка тащила её с героическим выражением лица.
Или вот кашу манную есть – это тоже истинное наказание! Специально придумали эту кашу, чтоб детей воспитывать. В смысле, дать понять, что в мире не всё так здорово и лучезарно: мама с папой, бабушка с дедушкой, лето на даче с любимой тётей, пустырь с лиственницами перед домом, парк Кадриорг в Таллине, где настоящие лебеди плавают, карусель у Онежского озера, мороженое, велосипед… Нет! Вот ещё манная каша есть. Типа трудность, которую надо несколько раз в неделю преодолевать и закалять характер, да? Но ведь стихи – не каша! Я долго думала-гадала, чего это дети бывают так недовольны? Может, дело в том, что стихи какие-то не такие? Может, их заставляют учить совсем не новогодние стихи, а какие-нибудь… похоронные?
Вот помню, соседа дедушку Вову хоронили, так там дядя Федя декламировал: «Товарищ!
Верь! Взойдет! Она! Звезда! Пленительного! Счастья!» Какое уж тут счастье? Печально. Был дедушка Вова – и нет его. Никто не спросит: «Как дела, кучерявая?» – и свистульку из прутика ивового не сделает. И звезду пленительного счастья он не увидит. Ну как там она взойдёт…
Но бабушка меня заверила, что дедушка Вова жив. Потому что у Бога все живы. Про Бога я уже знаю. От бабушки. Это Тот, Кто создал всё вокруг и хочет, чтобы у нас всё было хорошо. Только Его почему-то не очень любят. Так странно… Вот мы когда что-нибудь хорошее сделаем, нас хвалят и благодарят. А тут – Он целый мир сотворил, да такой здоровский, а о Нём ни гу-гу. Мама с папой про Него не говорят. Папа только однажды икону откуда-то принёс, над телевизором повесил и сказал маме: «Мы в свободной стране живём. Вот хочу и вешаю. Чтоб коммунизм рухнул!». Что такое коммунизм, я не поняла, а спрашивать не стала. Папа бы расстроился. Такое лицо у него было, когда он про него говорил. И в садике, например, никогда нам про Бога не рассказывают. Хотя могли бы. Спасибо, например, сказать. Вон ведь как красиво вокруг! Одно небо чего стоит! Ты попробуй его так облаками распиши, как Бог это на закате делает. Слабо? Так что спасибо, Бог. Это очень красиво. Правда.
