Радости моего детства - страница 8

Так же красиво, как моя мамочка стихи читает. Слушать маму и повторять за ней волшебные слова – это не печально и не трудно, а очень даже интересно.

нараспев произносила мама.

Вы слышали – «всё всегда произойдёт!» Это о чём? Это о чуде, конечно! Мама же не может обманывать. Значит, и правда, если чего-то очень-очень сильно захотеть, да ещё и старание приложить, то оно сбудется. Э-ге-гей! А я научусь завязывать шнурки и бантики быстрее всех. И выучу названия нот и наконец-то пойму, чем четверть отличается от половины. И бабушке больше не придётся рубить яблоки на две и на четыре части. А ещё мы все вместе поедем в Таллин, будем жить у самого замечательного дедушки Жоры, ходить с ним в зоопарк, есть мороженое, пока бабушка не видит, и ходить по Старому городу, который похож на сказку. А ещё… Нет, пожалуй, хватит. Счастье – оно жадных не любит. Надо, чтоб и другим его досталось. Тем более что у меня его хоть отбавляй. Особенно зимой. Ведь я – дочка Снегурочки, с которой счастливый праздник не заканчивается никогда.

…Небо было зелёным. Осознание этого поразило меня сильнее, чем что бы то ни было до этого. Но… когда это произошло? Ведь это же небо… Я подошёл к женщине на улице и спросил: «Простите, а… какого цвета сегодня небо?»

Такого взгляда я ещё не видел.

Не жалость, как при взгляде на сумасшедшего в больнице… Не ужас, как при взгляде на сумасшедшего на улице… Нет. Безразличие самого сумасшедшего, находящегося под воздействием лекарств.

Я отшатнулся и подбежал к мужчине, шедшему в другую сторону, чуть не столкнулся с ним. «Простите». Но тот, не обратив на меня ни малейшего внимания, продолжил идти вперёд… Мимо пробежал мальчик, чуть не сбив пожилую женщину. И тот, и другая не изменили направления ни на миллиметр – как будто ничего не произошло. «Но ведь… но ведь небо…», – пробормотал я и поспешил дальше…

Хотелось убежать от себя. От этих странных людей. От давящего зелёного неба… Я пошёл к бледному, почти незаметному солнцу, висевшему где-то сбоку. Я все шёл и шёл, а солнце манило меня за собой, не приближаясь и не удаляясь. Казалось: ещё два-три шага – и я догоню его, и всё решится, и небо перестанет быть таким… Но солнце было недосягаемо, а я шёл вслед за ним, пока мир не исчез… а я все шёл.

Я шёл в несуществующем мире с чёрным небом к маленькому, еле теплящемуся солнцу, как будто меня вела чья-то невидимая рука, такая же невидимая, как и всё здесь. Только рука была, и я это знал точно, а было ли всё остальное, включая весь мир…

Я шёл из последних сил, не оглядываясь, шёл и вспоминал маму. Мне вспомнилось, как однажды я нарисовал фиолетовое небо. Просто так. Мама спрашивала меня, почему оно фиолетовое? А я отвечал, что так веселее. И мы с мамой пошли гулять по яркому миру с фиолетовым небом и бирюзовым солнцем, с красной травой и синими деревьями. Мама была жёлтой, а я оранжевым, потому что так веселее…

…Я очнулся. Небо было белым, солнце бледно-жёлтым, а мама испуганной. И тоже белой. Странно. Я уже взрослый, маму редко вижу… А тут… Стало горько во рту. Захотелось её окликнуть, позвать…

– Мама.

– Молодой человек, вы очнулись? – Резкий голос медсестры вывел меня из полусна. И мамы рядом нет… Та, кого я принял за маму, вышла позвать врача. Но я не хотел его видеть.