– Две чудные дыни…
Игнат приподнял девушку; она была легкой, ее волосы пахли какими-то удивительными, неведомыми растениями, которые всегда распускались в конце мая на юге, – воспоминание, оставшееся от детства. Мышцы налились сталью, Игнат еще чуть приподнял девушку, они радостно улыбнулись друг другу.
– Развратница, – хрипло и низко произнес Игнат, понимая, что сладостный ком подкатил к горлу и теперь будет мешать говорить.
– Повтори это еще раз.
– У тебя не только две превосходные дыни, у тебя еще… – И он вошел в нее, вошел в ее горячее зовущее лоно. Потом отпустил руки, перестал ее поддерживать…
– О, маммаа… – простонала девушка, обнимая Игната за шею и пропуская его все глубже и глубже.
«Черт, я не мама», – подумал Игнат. Сладостный ком растаял. Вернулась прежняя, чуть циничная веселость.
…Она кричала довольно громко, и Игнату пришлось зажать ей рот, и она поймала губами его пальцы, а на полу, в ногах, путался и урчал Брынза.
– Мама миа! – стонала она. – Сладкий…
«Кто такая “мама миа”?» – подумал Игнат и снова почувствовал, что в любой момент может расхохотаться. С каким-то неожиданным холодным резоном он решил, что вряд ли все это – профессиональный писк, положенные на работе стоны; ведь она ему ничего не должна, и, возможно, ей действительно хорошо. Что ж, тоже пойдет, по крайней мере известен минимум один человек, для которого этот день начался хорошо. Потом, уже в предвосхищении наступающего оргазма, он предположил, что, возможно, таких людей все же окажется двое, а потом он услышал, как зазвонил телефон, и подумал, что, конечно же, Брынза должен быть здесь – ведь в коридоре снова пахло самкой.
– Он сказал, что сейчас спускается… Он говорил каким-то странным голосом. – Молодой человек улыбнулся и пожал плечами.
– Что ты все выдумываешь? – Водитель взял у него телефон, посмотрел на дисплей. – Надо подзарядить. – Потом усмехнулся. – Все люди странные, и если кто-то не похож на тебя, то это вовсе не значит, что ты тоже не странный.
Водитель довольно откинулся в кресле, потом поморщился – нечто подобное говорил Лютый, но как-то не так, у Лютого получалось чуть лучше, и все-таки он что-то перепутал.
– Ты знаешь, – молодой человек подмигнул водителю, – он сказал, что спускается с крыши мира. Чего бы это могло значить?
– Значит, так оно и есть. А ты опять взялся за свои «чего»?
Они вышли из подъезда, и Ворон увидел ожидавший его черный «линкольн» Лютого. В подъезде пахло кошками и было грязно, все стены разрисованы какими-то каракулями – названия групп, от которых фанатели окрестные подростки. На улице стоял великолепный день самого начала лета. И в солнечной глубине этого дня Игната ждал черный «линкольн» – возможно, день действительно начинался не так уж плохо. И возможно, она права: лучший способ борьбы с похмельем – это легкий утренний перетрах. Игнат вдруг с удивлением обнаружил, что в общем-то благодарен ей.
– Ну, куда тебя подбросить?
– Ты имеешь в виду «куда тебя подбросить на метро»?
– Не совсем. Просто так сегодня вышло, что у меня в кустах вместо рояля спрятан черный лимузин.
– Трепи дальше…
Игнат подвел девушку к «линкольну» и вежливо поздоровался с водителем. Им немедленно открыли дверцы, это сделал сам водитель. Игнат приглашающим жестом указал девушке на салон:
– Ну я же тебе говорил. Прошу!
Она усмехнулась, покачала головой и, усаживаясь на задние кресла, произнесла:
