Радж Капур. Мастер за работой - страница 6

Мне запомнился этот день. Впервые он назвал меня по имени – «Рахуль», а не по прозвищу – «Баббу». Я с озадаченным видом застыл на месте. А он продолжил: «И нечего удивляться, что я назвал тебя Рахуль, а не Баббу. Я знаю, зачем ты пришел, и вот что скажу: если есть желание, продолжай работать моим помощником». Он, как никто, умел подмечать выражение лица и по нему догадываться, что на уме у человека.

Радж Сагиб поинтересовался:

– Так что, с июня ты снова будешь ходить на занятия в колледж?

Я отвечал:

– Да, сэр, я буду учиться колледже святого Ксаверия, в Дхоби Талао.

– Со скольки и до скольки?

– С семи утра до часу дня.

– Как же ты будешь ездить на студию?

– Утром, в колледж, из Бандры до Вокзала Виктории – на поезде. Обратно, из колледжа, снова на поезде до Кинг-Серкл, потом на автобусе до Сиона и потом снова на автобусе до студии. Я уже все узнал.

– Отлично! Мне нравится, как ты относишься к работе. Остается молиться, чтобы так все и оставалось.

Я вышел из коттеджа счастливый, с довольной улыбкой, потому что Радж Сагиб поддержал меня, и пришла уверенность, что делать дальше. После этого разговора я записался на лекции в колледж, и началась суматошная жизнь: с утра я спешил на учебу, днем – на работу. Было очень непросто, но о лучшем начале карьеры, чем должность официального помощника режиссера на студии Раджа Капура (дальше я буду называть ее просто «РК»), нельзя было и помыслить.

Через неделю или, может быть, две я первый раз получил зарплату наравне со всеми. Я принимал участие в работе еще с декабря, но платить мне начали с мая. А выплаты на студии «RК» обставлялись так же необычно, как и все, что там происходило. Деньги мы получали седьмого или десятого числа каждого месяца. Вот я и пришел в бухгалтерию за тем, что мне причиталось. Обычно перед дверью стояла длинная очередь, но мы, помощники режиссеров, числились в привилегированных и могли проходить мимо нее.

В бухгалтерии я узнал, что получу семьдесят две рупии, и не на шутку разволновался (когда тебе платят за работу, это совершенно особое удовольствие). Бухгалтер попросил меня расписаться в ведомости, но денег я не получил. Он переложил их на стол, за которым сидел владелец студийного буфета. Иногда мы заглядывали к нему купить «Колу» или что-нибудь еще. «Кола» стоила четыре анны (до введения 1 апреля 1957 года десятичной системы: 1 рупия = 16 анна = 64 пайса = 192 пая), и буфетчик записывал, что и на сколько мы у него брали. Владелец буфета тут же, при нас, подсчитывал, кто сколько ему должен, забирал себе соответствующую сумму, а деньги перекладывал на соседний стол, где сидел паанвала (торговец бетелем). Он делал свои вычеты и передавал остаток Дамбаре джи, главному осветителю и содержателю тайной букмекерской конторы. Тот забирал свое, и то, что оставалось после всех этих операций, человек получал на руки.

Втайне я покуривал, в студию никогда ничего не брал: если бы Босс узнал, не сносить мне головы. Счета у паанвалы я тогда не имел, нелегальных ставок не делал, поэтому в тот день получил все свои семьдесят две рупии. Я даже не сразу понял, что начислили мне восемьдесят четыре и из них вычли взносы на медицинское страхование и пенсионный фонд. Но это продолжалось недолго. Со временем я стал и захаживать в буфет, и покупать сигареты у паанвалы, и делать незаконные ставки у Дамбары джи. Чем это кончилось, понятно: вместо денег я вскоре стал получать счета от них. Как многие в этом мире, я попался в долговую ловушку! И кажется, уйдя со студии, я так и остался должен паанвале рупий тридцать-сорок.