– Мне очень жаль, что ты решила так поступить, Изабель.
– Что ты здесь делаешь?! Где…
– Нужно выбирать более влиятельных хозяев, – на лице мужчины появилась гадкая ухмылка. – Твоего уже нет, а мой всё ещё могущественен. Тебе предлагали служить победителям, но ты предпочла проиграть.
Женщина сжала руку в кулак и оскалилась.
– Убирайся отсюда.
– …но я пришёл не к тебе, дорогая. Где нужный мне человек?
– Там, где ни ты, ни твой хозяин её не достанут.
– Решила играть? – вампир злобно сверкнул глазами.
Изабель полоснула его когтями по щеке и занесла руку, чтобы сделать это ещё раз. Но её рука была остановлена.
– Ты ответишь за это!
Держа руку вампирши, мужчина другой рукой вынул мерцающий при свете свечей серебряный кинжал и, не медля, вонзил его в тело женщины. Изабель не успела ничего сказать, не успела даже заметить. Отпустив её руку, вампир небрежно и брезгливо откинул тело к стене. Протёр руки.
– Снова проиграла, – заметил он и растворился в воздухе.
Шум в ушах продолжал усиливаться, и вдруг всё неожиданно затихло. Обеспокоенная отсутствием вампирши, девушка хотели войти, но боялась помешать. До тех пор, пока за дверью не послышался звук удара чего-то тяжёлого об пол.
За скрытым драпировкой входом было тихо. Теперь тихо. Вот только нога снова ступила во что-то мокрое. Красное.
Молча бледнея, девушка подошла к Изабель и присела рядом. Та была ещё жива, еле дышала.
– Изабель?
– Беги, они уже ищут тебя.
– А ты? Твой хозяин?
– Его уже нет, – слабо улыбнулась она. – И я. Кинжал был серебряным. Беги… Доминика.
Но она не хотела бежать. Смотрела на закрывающиеся глаза женщины, эти всегда немного холодные глаза, которые сейчас были такими спокойными. Судорожно сжимала в руке её холодную руку, как околдованная смотрела на вытекающую из плоти кровь.
Так она просидела какое-то время, не замечая, что ночь, которую здесь было так тяжело отличить от дня, подходила к концу. Сидела, пока в глазах вдруг не появилось что-то осмысленное, она отпустила руку и испуганно отпрянула.
– Изабель?
Но она была мертва. Давно мертва.
Девушку била мелкая дрожь. И тогда, когда она стояла у стены, и тогда, когда отмывала руки от крови в ванной. И тогда, когда пыталась дрожащими руками застегнуть на шее накидку. И тогда, когда натянула капюшон глубоко на глаза.
На улице шёл холодный дождь. Мокрые мостовые отсвечивали светом восходящего солнца. Там, где девушка родилась, кровавыми были закаты. Здесь такими были рассветы.
Тихо и печально за углом заиграла скрипка, затем гитара, а мгновением позже она услышала грустный мужской голос. Эта музыка не завораживала, не возвышала и не тянула вниз. Она просто помогала пережить тишину. Или, по крайней мере, говорила о том, что кому-то тоже трудно её пережить.
Жизнь в городе вампиров либо затухала, либо только начиналась. Прохожих было мало, поэтому ей не удалось слиться с толпой, как хотелось. Кружева, вино и красота уже не манили. Хотелось лишь уйти отсюда. Вернуться туда, откуда она пришла. Или просто уйти. Далеко. Туда, где красные закаты, а не рассветы.
Не прерывая песни, светловолосый вампир следил за движениями девушки грустными глазами. Но она не замечала.
Она удалялась от музыки, не пытаясь прислушаться к словам или мелодии. Шла дальше, вперёд, не обращая внимания на то, куда поворачивает. Исколотая шагами земля плакала слезами дождя.
В алом сиянии рассвета она покинула этот город, где при свете свечей играет музыка и разливается вино, как кровь. Или кровь, как вино.
