– Царский стол. Я такие видел на картинках в книге у Кроха. Как она там у тебя называлась?
Едва пришедший в себя Крох подозрительно скосил глазами в сторону:
– Понятия не имею, о чём ты.
– У него книги непонятные, – встрял Битюжка. – И я ни разу там картинок не видел, что-то ты путаешь, Пино.
На это тот чуть ли не оскорбился:
– Да были, я как сейчас вижу. Сидят там всякие бородатые, непонятные такие, в железе, с подцепленными мечами. А стол у них кружится, – картинка аж ожила передо мной. Вот так – хрусь-хрусь-хрусь…
И он закрутил пальцем под вялым носом Битюжки.
Михрюта тяжко вздохнула, а Крох недовольно буркнул:
– Тебе бы, Пино, делом заняться. Хоть и мелкий, а лезешь куда не звали. Сюда тебя, между прочим, не звали…
– Так и тебя не звали, – резво отпарировал Пино. – Мы все сами пришли. Или ты забыл, как действуют беседка и стол?
– Да никак они не действуют, – ответил Битюжка. – Это ж просто беседка и стол.
– Стол странный, – напомнил Пино.
Михрюта снова вздохнула, прикрыв непослушной, спадающей чёлкой утопающие в печали глаза.
– Что в нём странного, – отмахнулся Битюжка. – Враки. Он же не из подарков Гумбольдта… А ты, кстати, Пино, где был, когда Гумбольдт приходил в последний раз?
Крох скосил глаза на закисшее в гримасе лицо Пино.
– Где-где… В Барабанде. Надоел мне ваш Гумбольдт. Что он вот тут ходит, будто мы дети какие-то…
Крох прихмыкнул:
– Ну ты-то точно ребёнок, которому всегда восемь.
– Всегда восемь мне уже восемьдесят восемь. Лет. Так-то я побольше вас всех видел. Помню даже те времена, когда и беседки не было со странным столом. А вас и подавно. Поэтому – что вот тут Гумбольдт ходит?
Михрюта совсем пригорюнилась. Закутавшись в приглаженные шелка распущенных волос, она даже привсхлипнула.
– Гумбольдт, Гумбольдт…, – задумался Битюжка. – От него пользы, конечно, никакой, но он всё же старается, приносит всегда интересное. А ну, Пино, расскажи нам про наши последние приключения с ним связанные, у тебя хорошо получается.
– Вот ещё, – Пино надулся. – Ваши приключения, вы и рассказывайте. Только лучше не рассказывайте, потому что скучные они.
Битюжка смачно подмигнул малышу Пино:
– Потому и просим тебя рассказать. Нескучно.
– Нескучно я могу про другие ваши приключения поведать, о которых вы не знаете…
Тут чуть оживилась и Михрюта, выпустившая из плена волос наружу один глаз.
– Просим-просим, – забурчали Битюжка с Крохом, а Пино, поёрзав для форсу вокруг стола, начал:
«Ну, дело было так…
Битюжка сорвался из дома, и помчался, побежал, запрыгал на встречу с Гумбольдтом. Нёсся так, что бабочки за ним не поспевали, хоть и очень старались. Но куда уж там его обогнать…
Летел Битюжка с такой стремительностью, что чуть не прозевал Кроха. А тот, как это часто бывало, сидел на полянке с задумчивым видом и созерцал. Очень любил Крох созерцать, усядется где-нибудь в сторонке и сидит, смотрит в одну точку. О чём думает при этом – попробуй угадай. Если его отвлечь от созерцания и спросить о размышлениях, то ничего путного Крох рассказать обычно не мог. Просто пожимал плечами, тяжко вздыхал и отправлялся по делам.
Вот именно на такого, созерцающего Кроха, и наткнулся Битюжка. И обрадовался встрече, поскольку устал бежать, а внушительной причины для остановки придумать не мог.
– Привет Крох, уфуфуф… – пытаясь отдышаться, сказал Битюжка. – Ты опять… офофоф… созерцаешь?
Крох не ответил, а только с глубоко задумчивым видом посмотрел на Битюжку.
