– Бригада начнет работать со следующего понедельника, верно? – поинтересовался я, желая показать, что тоже зря время не тратил. Она кивнула. – Спасибо, что согласились нанять местных рабочих, – добавил я. – Мой отец, да и вся семья, очень этим довольны. Это важно для Мидоуларка.
– Рада слышать, – ответила она и на этот раз подняла на меня глаза. – Раньше я об этом не думала, но в самом деле есть смысл использовать местную экономику – особенно в таких проектах, как этот. Ведь вы, как я понимаю, не последние люди в городе. – Я кивнул; в этом она не ошиблась. – Честно говоря, до того, как вы об этом упомянули, я на эту тему не задумывалась, – но теперь понимаю, что вы правы. Всегда, когда есть возможность, лучше привлекать к проекту местную рабочую силу. Учту это на будущее.
– В таком маленьком городке, как наш, любая работа на вес золота, – заметил я.
Наконец мы встретились с ней глазами – и оба уже не могли отвести взгляд. Глаза у нее как магниты: когда она на меня не смотрит, я обшариваю взглядом ее всю, и стоит нашим взглядам соприкоснуться…
Сердце билось так сильно, что, кажется, я даже его слышал. Магнит притянул железо; что-то во мне открылось и теперь страстно стремилось навстречу ей, этой незнакомке… желало погрузиться в нее… утонуть в ней… забыться…
Я знал, что и она это чувствует. Медленно, словно во сне, она сделала шаг ко мне.
А я к ней.
Тишину нарушало лишь ее взволнованное дыхание.
Черт, как же хотелось слышать эти прерывистые вздохи снова, и снова, и снова – еще миллион раз!
Еще один шаг навстречу. Ее – и мой.
Мы стоим почти рядом, готовые пересечь невидимую черту.
Ада для меня – незнакомка, но как же я хочу ее узнать! Быть может, наша вчерашняя встреча в баре была не случайной?
Быть может, ремонт Небесного дома – не единственный мой шанс на что-то большее? На нечто такое, что будет моим и только моим?
Хотелось потянуться к ней, бережно взять ее лицо в ладони. Я уже и руки протянул – но, когда сделал еще один шаг, половица под ногой громко скрипнула, и этот скрип заставил нас обоих в испуге отшатнуться.
Ада резко отвела взгляд, тряхнула головой.
– Послушайте, – заговорила она таким резким тоном, какого я от нее еще не слышал. Уже не холодно-профессионально – нет, теперь она была по-настоящему рассержена. – Я приехала сюда работать. А не воплощать в жизнь дурацкие фантазии типа «увези меня, ковбой!».
– Простите, – торопливо ответил я, стараясь не вдумываться в то, что она использует против меня знаменитую песню «The Chicks». – Я не хотел…
Но Ада не дала мне закончить.
– Тот вчерашний поцелуй был жарким, согласна, но ничего не значил. Я просто скучала, а тут подвернулись вы. В любом случае это была ошибка.
Вот как? Ну… ну ладно, бывает. Не знаю только, почему мне так больно. Эта женщина умеет бить словами не хуже, чем Густ кулаками.
И все же она права: это был просто поцелуй.
Даже если для меня – совсем не «просто».
– И больше это не повторится. У нас чисто профессиональные отношения. Это понятно?
Резкий голос, ледяной взгляд. В сравнении с ее смехом – вчера, да и сегодня, когда я упомянул енотоборца, – как удар под дых.
Но признаваться в этом я не собирался.
В конце концов, она права. Она приехала сюда работать – а мне нужно, чтобы она качественно сделала свое дело.
Так что я кивнул и ответил:
– Понятно.
И постарался не вслушиваться в жалобный звон разбитого сердца.
